Тарзан (Сборник рассказов)
Шрифт:
Мелтон увидел трупы зебр, указывающие путь, по которому прошли охотники. Он выругался про себя — гнев и отвращение переполняли его.
Добравшись до склона оврага, он обнаружил изувеченную машину, покоящуюся под огромной тушей слона, но следов двух мужчин не было нигде. Он вышел из кабины и спустился в овраг.
Мелтон был опытным следопытом. Примятая травинка или сломанная ветка могли рассказать ему о многом. Беглый осмотр почвы вокруг поверженного автомобиля наполнил его беспокойством за себя самого. Взяв винтовку наперевес, он пустился в обратный путь вверх по
«Поделом им, — подумал он. — Мне не остается ничего другого, как доложить обо всем произошедшем, а к тому времени все будет кончено».
В эту ночь бабанго пировали, и из обрывков разговоров Тарзан понял, что в следующий вечер они примутся за него и двух американцев. Но перспектива оказаться с переломанными руками и ногами мало устраивала его. Он прилег на землю рядом с Малларганом.
— Ляг на бок и придвинься ко мне спиной к спине, — прошептал он. — Попробую развязать узлы на твоих запястьях. Потом ты развяжешь меня.
— О'кей, — отозвался Малларган.
Со стороны равнины из леса раздался львиный рык, и мгновенная реакция бабанго обнаружила их страх перед царем зверей. Они подбросили хворост в костры, зажженные для защиты лагеря, и принялись бить в барабаны, чтобы отогнать мародера. Эти охотники на людей не отличались львиной храбростью, но через некоторое время, не слыша более рычания, они, позабыв про бдительность, продолжили свой пир, и Тарзан получил возможность несколько часов работать без помех. Дело продвигалось медленно, поскольку руки его были связаны столь крепко, что он мог шевелить только пальцами одной руки. Но в конце концов настойчивость была вознаграждена, и один узел удалось распутать. Дело пошло веселей, и через полчаса руки Малларгана оказались свободными.
Тарзан считал, что двумя руками Малларган мог бы работать и побыстрее: время шло. Было уже за полночь, и оргия должна была вот-вот закончиться. Тарзан знал, что тогда к ним приставят охрану. Наконец он освободился. Путы Маркса поддались куда легче.
— Ползком за мной! — шепотом скомандовал Тарзан. — И не звука!
То, что Малларган признал свою вину и выразил сожаление по поводу расправы над зебрами, позволило Тарзану дать обоим американцам шанс на спасение, к тому же Малларган помог ему освободиться. Однако он не чувствовал ни признательности, ни ответственности за них. Он не считал их собратьями по крови, а существами, более далекими, нежели дикие звери, с которыми он общался с детства, — они были его родственниками и друзьями.
Тарзан осторожно крался через прогалину к лесу. Если бы он был один, он во весь дух пустился бы к спасительным деревьям, где ни один бабанго не посмел бы преследовать его по высоким тропам, пользоваться которыми его научил Керчак. Но те двое, что ползли за ним следом, могли рассчитывать в лесу лишь на свои ноги.
Они проползли всего лишь сотню с небольшим футов, как Маркс громко чихнул. Видимо, его аллергия на пыль или пыльцу растений дала о себе знать. Он чихал, как заведенный, и ответом на его чихание
— Поднимайтесь и бегите! — крикнул Тарзан, вскакивая на ноги. Все трое бросились к лесу, преследуемые толпой вопящих дикарей.
Первым бабанго схватили Маркса — результат пренебрежения бегом во время спортивных занятий. Но им удалось захватить и Малларгана, не успевшего добежать до леса. Они поймали его потому, что он на мгновение замешкался, чему причиной был, вероятно, первый в его жизни героический порыв — попытка спасти Маркса. Когда его окружили, надежды на побег и спасение растаяли, как дым. «Железный кулак» Малларган рассвирепел.
— Ну-ка, задницы! — кричал он, проводя свои знаменитые правые боковые по черным челюстям. Все остальное отошло для него на задний план — только серии ужасных быстрых ударов правой и левой.
— Я покажу вам, — ревел Малларган, — как связываться с чемпионом мира в тяжелом весе!
Тут один из воинов подкрался к нему сзади и изо всех сил ударил Малларгана дубиной по голове. «Железный кулак» оказался в нокауте впервые в жизни.
Тарзан, оседлавший высокую ветку на границе прогалины, был заинтересованным зрителем и правильно истолковал причину задержки Малларгана.
Это был второй положительный штрих, замеченный им в поведении одного из Тармангани и заставивший его более активно осмыслить нависшую над ними угрозу.
Смерть ничего не значила для него — если это не была смерть друга — ибо она являлась ежечасной реальностью джунглей; его психология была психологией зверя, живущего со смертью бок о бок и не очень задумывающегося над ней.
Но героическое самопожертвование не характерно для дикого зверя. Оно принадлежит исключительно людям. Это качество Тарзан мог понять и оценить. Оно образовало связь между этими двумя столь непохожими людьми и подняло Малларгана в глазах Тарзана выше бабанго, которых он считал своими естественными врагами. А ведь совсем недавно Малларган был рангом ниже бабанго, ниже Унго-шакала, ниже Данго-гиены.
Тарзан по-прежнему не чувствовал никаких обязательств перед этими людьми, которых он чуть было не бросил на произвол судьбы, однако теперь, принимая во внимание оказанную помощь, а может, желая позлить бабанго и разрушить их планы, он решил помочь Малларгану и Марксу.
Нкима в очередной раз пересек равнину, но теперь уже на широком смуглом плече Мувиро — вожде отряда вазири. Он опять верещал и бранился, и сердце у него было как у Нумы-льва. С высоты плеча Мувиро так же, как и с плеча Тарзана Нкима мог послать весь мир к черту, что он и делал.
Из медленно двигающегося грузовика Мелтон заметил вдали большую группу людей. Он остановился и взял бинокль.
Сфокусировав прибор на интересующем его объекте, он присвистнул.
«Будем надеяться, что они настроены дружелюбно», — подумал он. Один из слуг рассказал ему, что где-то в этих краях бесчинствуют бабанго, и то, что он увидел возле поверженного автомобиля, казалось, подтверждало эти предположения. Убедившись, что слуга, сидящий рядом с ним, держит карабин наготове, он включил двигатель.