Ташкент - Москва книга вторая, Халхин-Гол до и после, часть первая
Шрифт:
– Набор отвёрток и бутылку коньяка.
– Да нет, не полгода назад, а сейчас?
– Сейчас? Сейчас увидишь, - и махнул рукой метрдотелю.
Метрдотель, внимательно следивший за всем, что происходит, увидел знак Ахмерова и бесшумно подошёл к столу и встал за спиной Фарида Алимжановича.
– Извините, уважаемый, - обратился подполковник к «метру», - не всё как в тот раз.
– А в чём дело?
Ахмеров демонстративно повертел вилкой.
– Всё понял. Сейчас будет исполнено. – И «метр» умчался к себе. Через три минуты он вернулся, держа в руках сверток из ресторанной салфетки. В свертке, что-то было завёрнуто и закреплено фирменной метрополевской пружиной выполненной в виде вычурных змеек, переплетённых между собой.
Ахмеров взял в руки свёрток, встал и попросил тишины.
– Как все знают, ценен не подарок – ценно внимание. Так что, я дарю памятный, но не очень дорогой
Владимир Иванович, уже догадавшийся, что там, в свёртке, взял подарок и от волнения у него увлажнились глаза, так расчувствовался старина. А всех остальных разбирало любопытство: «Что там?»
– Вы покажете нам, Владимир Иванович, что там такое? – это Берия не стал страдать любопытством, а взял ситуацию в свои руки.
Владимир Иванович снял пружину со свёртка, раскрыл салфетку с вышитым названием гостиницы, и все увидели полный набор приборов с вензелями отеля «Метрополь».
– Какая прелесть, - проговорил кто-то из девушек – официанток.
– И я такую же хочу, - тихо проговорила Ольга Эразмовна, но в тишине охватившей залу, её голос показался голосом с неба.
– Уважаемый, а можно всем по такому набору, кроме меня и маршала. – Это опять Берия взял ситуацию в свои руки, обратившись к метрдотелю. Тот кивнул, подтверждая – можно. Тем более у него каждый вечер пропадало до пятидесяти приборов - без спроса и бесплатно, а тут можно в счёт включить.
– Нам, можно, один на двоих, - уточнил Валерий Павлович.
Потом, годы спустя, майоры, возившие эти наборы в своих «тревожных чемоданчиках», даже став генералами, с теплотой вспоминали тот вечер со странными стариками и наркомами.
Глава 22. В Ташкенте с Ворошиловым.
Очередной полёт в Ташкент прошёл достаточно привычно, если не считать, что совершать его пришлось на Ан-26 по схеме с посадкой в Нукусе. Но в отличии от полётов в Москву, которые на тех же самолётах с дозаправкой в Нукусе, совершаются в течении двух дней ( в один день вылетел, сел в Нукусе, дозаправился, на второй день – в Москву, потому что садиться в Жуковском ночью – не самый лучший вариант), полёт в Ташкент совершался в пределах суток. Ташкент принимал и ночью. Ну и конечно, шумный самолёт Ан-26. Даже по сравнению с Ан-12. Но гонять беспосадочный Ан-12 ради того грузопотока (и пассажиропотока тоже) было слишком дорого. Да и ресурс гигантов надо бы поберечь. Вот и летают между Москвой и Ташкентом работяги Ан-26 и их старшие братья Ан-24. Были бы Ан-8, и они бы летали. Время от времени по этому маршруту, только ещё с одной промежуточной посадкой в Чкалове (потом снова будет Оренбургом), уже точно за двое суток, летали и Дугласы 3 с их крейсерской скоростью чуть более 300 километров в час. Маршалу и генералам, летевшим с ним, а так же Чкалову и Ахмерову, всё-таки достался Ан-26, со скоростью в полтора раза быстрее Дугласа. Потом, ближе к началу 1940 года, на трассу выйдут и наши копии дугласа - ПС-84 (пассажирский самолёт завода № 84). Но те будут медленнее даже дугласов.
Таким размышлениям предавался под рёв моторов подполковник Ахмеров, который был единственным пассажиром в этом самолёте одетым в форму командира Красной Армии. Форму Ахмеров надел по просьбе жены и друзей, которые очень хотели посмотреть на него в нынешнем обличии.
Остальные генералы и маршал летели в гражданском. Хотя в гражданском они смотрелись, как… Ахмеров долго думал, с чем бы сравнить, и на ум пришло лишь одно сравнение: когда кавалеристы видят человека никогда не сидевшего на лошади, они говорят – как собака на заборе. Так вот, когда эти бравые кавалеристы оделись в «гражданку», они смотрелись не менее смешно. Один Чкалов смотрелся в своём твидовом костюме привезённом из Америки более менее по человечески. Маршал Ворошилов, в своём костюмчике, был похож на сельского учителя, который по поводу вызова в облоно надел свой праздничный наряд кое-где жмущий, кое-где висящий, да ещё и плохо выглаженный. Но прекрасная фигура наркома выправляла все недочёты костюма. Смотрелся Климент Ефремович очень внушительно. И, как нынче принято говорить, «вишенкой на торте» в данном случае был факт, что мужчины без головного убора в 1939-ом году не появлялись на улице вообще. Поэтому разнообразие фуражек, кепок и шляп на головах генералов добавляло комичности их внешнему виду. Хорошо хоть габардиновые плащи у всех были примерно одного покроя.
Перед полётом, прибывшие заранее военные, очень внимательно осмотрели диковинную для них машину. Им, людям бывалым, приходилось видеть некоторые самолёты. Многие даже летали в качестве пассажиров, но машина второй половины 20-го века произвела впечатление даже на них. Только Чкалов с Ворошиловым,
Взлёт тоже прошёл под несдержанные, восторженные возгласы (иногда не очень литературные) командиров. Даже громкий звук двигателей вызвал исключительно положительную реакцию у них. Всё им нравилось. А когда через три часа полёта принесли обед, они поняли – праздник удался. Кое-кто (почти все) достали свои заветные фляжки. Так закусывая и выпивая понемногу, они провели семь часов этой «майёвки» в небе и даже не заметили. Лишь, когда по салону объявили, что идём на посадку в аэропорту города Нукус, и всех просят сесть на места и пристегнуться, стало понятно – праздник кончился.
Приземлившийся лайнер пробежал по пустому взлётному полю и подрулил прямо к зданию аэропорта. В конце двадцатого века, когда Ахмеров единственный раз был в Нукусе, здание аэропорта уже было ни чем не примечательным типовым зданием провинциального аэропорта, выполненным из стекла и бетона. За двадцать с небольшим лет, после того как Нукус стал международным аэропортом была проведена определённая работа, он (аэропорт) стал красивее, удобнее, представительнее, что ли.
Но, конечно, до Ташкентского-международного ему было далеко. Тем не менее, на пассажиров прилетевших из Москвы 1939 года аэропорт произвёл потрясающее впечатление. Такого большого здания из стекла и бетона с высокими потолками, модерновым освещением, двухуровневыми площадками, окружающими зал прилёта и зал отправления командиры, прилетевшие с Ахмеровым никогда и нигде не видели. Даже товарищ Ворошилов. Несколько минут они с детским восторгом рассматривали здание изнутри, пока работники аэропорта, извещённые о прибытии пассажиров из Москвы, не пригласили их всех в ресторан. Помещение аэропортовского ресторана тоже не было обойдено вниманием гостей. А уж предложенные для лёгкого ужина узбекские национальные блюда были с удовольствием продегустированы. Всё это действо заняло чуть больше полутора часов, как раз столько сколько нужно для дозаправки и обслуживания Ан-26. Отдохнувших от полёта пассажиров опять пригласили на борт лайнера.
На самолёт все поднялись, как завзятые авиапутешественники. Как говорила Зиночка из фильма «Иван Васильевич…» - Иоанн Грозный?, подумаешь – Иоанн Грозный. Последние два с половиной часа полёта почти все продремали в своих креслах.
В Ташкентском аэропорту Чигельды, несмотря на поздний час, Ворошилова встречали Каримов и Мирзиёев. Как и во все советские времена, союзный министр считался более весомой фигурой, чем первый секретарь республиканского ЦК. А уж товарищ Ворошилов в глазах республиканского руководства имел огромный авторитет. Кроме них на лётном поле был и Лев Захарович Мехлис, назначенный лично Сталиным ответственным за общение, вернее за взаимоотношения с Узбекистаном.
Каримов подошёл к Ворошилову, поздоровался, поинтересовался, хорошо ли долетели, как самочувствие и так далее по законам восточного гостеприимства. Ворошилов почти за руку вёл с собой Чкалова, решение, о направлении которого на лечение в Узбекистан, было принято, буквально, на дне рождения Владимира Ивановича.
Ислам Абдуганиевич тепло поприветствовал Валерия Павловича в Ташкенте и мельком напомнил, что он начинал свою трудовую деятельность на авиазаводе № 84 имени В.П.Чкалова.
Группа генералов, увидев рядом с собой могущественного начальника главного политуправления РККА Мехлиса, сбросили с себя остатки дрёмы и изобразили нечто похожее на строй. Лев Захарович, поздоровавшийся с Ворошиловым, подошёл к строю генералов. После «Здравствуйте, товарищи» он услыхал, уже казавшееся ему идиотским, уставное «Здраст». «Да, правы потомки – уставы надо менять. Надо, значит, будем» согласился он сам с собой.
Мехлис довёл до группы военных цели и задачи их переподготовки. Также он сказал им, что первую ночь они проведут в гостинице в Ташкенте, а завтра с утра у них будет казарменное положение. Поздравив с перелётом и прибытием в Узбекистан он предложил им пройти в автобус. Самолёт – ладно, но и шикарный автобус произвел на генералов огромное впечатление.
За всей этой начальственной суетой, к счастью для подполковника, об Ахмерове как будто забыли. Он спокойно стоял, издалека поклоном головы поздоровался с Каримовым и сопровождавшими его лицами и ждал своей участи. Участь разрешилась довольно быстро в лице подошедшего к нему Улугбека Хакназарова. Он сказал подполковнику, что доклада о деятельности не надо, президент и так всё что нужно о работе Ахмерова знает, что Сталин доволен группой специалистов из Ташкента, в этом есть и заслуга подполковника. А сегодня Хакназаров проводит его до машины, которая отвезёт Фарида Алимжановича домой. У него двое суток отпуска. Потом он должен будет приступить к обязанностям сопровождающего Ворошилова, но об этом потом, а пока – домой.