ТАСС уполномочен заявить…
Шрифт:
– Долго объяснять, вы ж не были в Луисбурге…
– А с кем из иностранцев стоит побеседовать там?
– В МИДе у них неинтересные люди… Разве что министерство образования… Много молодых, они широко думают.
– А из коммерсантов? Там ведь есть немецкие и американские коммерсанты, которые давно работают и много знают. Я имею в виду крупных бизнесменов, тех, кто заключают серьезные сделки и связаны – поэтому –
– Немцы? – переспросила Винтер. – Я ж не знаю немецкого.
– Там есть Кирхгоф, Больц, Ханзен…
– Верно, я слыхала, но меня они как-то не интересовали.
– А кто из американцев? Саусер, Лоренс, Чиккерс, Глэбб, Лэнсдом?
Винтер посмотрела на Константинова с озадаченным интересом:
– И вы еще просите у меня помощи?! Да вы ж прекрасно подготовились к поездке! Вы назвали имена серьезных американцев, я их знаю… Чиккерс и Глэбб занятные люди, только наши считают их цеэрушниками, но я отношу это за счет атавизма шпиономании.
– Почему?
– Да ну… Шпион, по-моему, должен быть очень умным человеком. А Глэбб льстит, ахает: «О, Советский Союз, какая прекрасная страна, вы нас ошеломляете». Ля-ля это… Не верю людям, которые хвалят в глаза.
– Хуже, когда ругают за глаза.
– Лучше. Если льстят в глаза, чувствуешь себя полнейшей дурой, не знаешь, как вести.
– А вы говорите, что он – глупый человек. Вы же испытываете замешательство, следовательно, ведете себя неестественно, а когда человек вынужден вести себя неестественно, он и говорит не то и поступает не так.
– Ладно, бог с ним, с этим Глэббом… Запишите телефон… Я поговорю с моим другом, быть может, он согласится порассказать вам кое-что.
Вернувшись к себе, Константинов сразу же взял папку с корреспонденцией. Особо срочной была помечена телеграмма от Славина:
«Есть ли сведения о Белью, предположительно русского происхождения, работает грузчиком в электросети отеля “Хилтон”, приблизительно шестидесяти лет. Имеются ли сведения на Джона Грегори Глэбба, рожден в Цинцинатти, воевал во Вьетнаме, до этого работал в Гонконге, откуда был отозван после скандала с транспортировкой наркотиков».
Константинов спросил секретаря:
– Ответ в Луисбург ушел?
– По первой позиции отрицательный, Константин Иванович.
– Так-таки
– Совершенно.
– Белью, Белью… Надо смотреть по Беллоу; Белоф, если предположить русского немца, Белю, допусти мы украинское происхождение, Белов, наконец. Так – широко – смотрели?
– Так – нет.
– Пусть смотрят. Немедленно. А что со второй позицией?
– У нас проходят четыре Глэбба, связанных с ЦРУ. Ричард Пол, тридцать седьмого года рождения, но он не работал в Гонконге, потом…
– Славина интересуют те Глэббы, которые в Гонконге работали.
– Таких двое: Джон и Питер. Но Питер не воевал во Вьетнаме. Следовательно, остается Джон Глэбб. Что касается скандала, в котором он был замешан, то есть лишь ссылка на «Чайша аналисиз» и «Фар истерн икономик ревю». Некий Глэбб был задержан полицией в авиапорту в 1966 году, когда британская полиция арестовала людей Лао с чемоданом героина, оцененным в миллион долларов.
– Чемодан – это как минимум три миллиона. Дальше?
– Это было в первом сообщении. Потом имя Глэбба не упоминалось ни разу.
– Когда он попал во Вьетнам?
– В начале шестьдесят седьмого.
Константинов усмехнулся:
– Вьетнам для него был словно Восточный фронт для проштрафившихся немцев. По-моему, сходится, нет? Отправили материал в Луисбург?
– Ждали вас, Константин Иванович.
– Напрасно. Пусть сейчас же отправят. Какая у нас разница с Луисбургом? Три часа? Значит, сейчас там семь?
Константинов ошибся. Разница во времени с Луисбургом была иной.
Глэбб
…Глэбб проснулся, словно кто-то ударил его. Он еще не понял, отчего он проснулся, в холодном поту, с ощущением какого-то липкого ужаса. Он закрыл глаза, мало ли какая безделица пригрезится в жару, но в тот момент, когда он закрыл глаза, родились черные, зыбкие цифры: «шесть», «ноль», «семь». Он увидел их так точно и близко, что невольно потер пальцами веки. Открыл глаза, потянулся, посмотрел на часы – без десяти шесть. Он выбросил натренированное тело с кровати, прошлепал вспотевшими пятками по кафельному полу, снял трубку, набрал помер, чувствуя, как трясутся пальцы, дождался, пока на другом конце провода сняли трубку, шепнул еле слышно:
Конец ознакомительного фрагмента.