Тать на ваши головы
Шрифт:
Дарье плюнул бы — нашелся, понимаешь, хранитель женских сердец, — но натертый воском паркет сиял изумительной чистотой.
Наследник... Корону ему в одно место. Столько нервов попортил из-за своих сердечных похождений и отсутствия потомства. Хотя надо отдать должное, умел, паршивец, договариваться. Пошли уже разговоры, что сектора не прочь объединиться под одну руку — пусть видят, что Город един. Только рука эта должна быть достойной.
С кандидатурой принца на роль единого правителя согласны были многие. Парень вырос, можно сказать, у них на глазах — знают
Красным в принципе все равно, кто над ними, лишь бы работать не мешали. Белым важен сам орден, только лишь зеленые с их фанатичной преданностью главе партии будут проблемой, но их лидер не вечен — в Городе давно ходят слухи о его болезни, — а второго такого они вряд ли найдут. На смене власти у зеленых можно и сыграть...
— А ты подумай, немолод уже, — принц покровительственно похлопал Дарье по плечу, — пора бы остепениться. Ты же не хочешь оставить род без наследника? А тут такой отличный вариант для женитьбы!
Дарье услышал скрип собственных зубов. Подумать? Да он одной ногой в могиле! Какая, к хляби, женитьба?!
— Это кто еще у нас тут жениться собрался?!
На них со спины налетел маленький вихрь. Бесцеремонно облапил за плечи. Стиснул в объятиях, обдав запахом лекарств.
— Рольц! — обрадованно воскликнул Далмар. — Наконец-то! Пропащая душа! Где был? Правда, что у подземников, как писал магистр?
— У них, у них, — заверил младший принц, — достали до печенок, но бедного рыцаря подлатали. Еле упросил, чтобы отпустили... Не мог я больше оставаться там, когда моя любовь здесь.
— Кто? — потрясенно переспросил Дарье, недоверчиво оглядывая Рольца. Тот выглядел бледным и похудевшим, но на живость характера ранение не повлияло — парень аж светился от эмоций.
— Не переживай, твоя Суровость и Честность, из Чистой сотни я выписался первым делом, отпуск взял, так что официально никаких препятствий для вступления в семейную жизнь у меня нет.
— Погоди-погоди, — остановил его Далмар, — давай о таких вещах не здесь. — И он потащил прихрамывающего брата в кабинет.
Дарье последовал за ними, пребывая в уверенности, что во дворце применили запрещенное заклинание. Не могут же в один день все начать говорить о женитьбе?
— Отец еще не знает? — спросил Далмар у Рольца, когда тот, скривившись — рана еще давала о себе знать, — устроился в кресле.
Дарье остался стоять.
— Нет, не успел. Тебя первым встретил. Утром был у магистра, а потом сразу во дворец.
— Невеста-то кто? — поинтересовался Дарье. Пусть его высочество не был наследником, но он являлся членом королевской семьи. Вдобавок Дарье была прекрасно известна привычка принца влипать в неприятности и общаться со всяким сбродом. Сколько раз он вытаскивал младшее высочество из переделок! Не счесть.
— Тут есть одна проблема, — смутился вдруг Рольц, — но я ее решу.
Дарье с принцем переглянулись.
— Невеста хоть в курсе своего счастья? — уточнил князь, уже подозревая, что с невестой не все так просто.
— Конечно, — заверил их Рольц с широкой улыбкой по уши влюбленного
— Тогда буду рад с ней познакомиться, — хлопнул ладонью по столу Далмар, — и давайте две свадьбы в один день, а?
Дарье ответил кислым взглядом. Вообще-то, он на похороны уже настроился, но расстраивать Рольца не стал. Видно же, что человек нашел свою любовь. Везунчик.
— Я подумаю, — не отказал прямо князь.
— Ваше высочество, срочный запрос из Управления расследований. — В кабинет, постучав, просунул голову секретарь.
— Батюшка опять недомогает? — спросил принц со вздохом и махнул рукой. — Давай уже.
Снял магическую защиту, вскрыл пакет, просмотрел послание, присвистнул:
— Надо же. Кого-то из отступников взяли. Хм, а вот это уже интересно. Дарье, — поднял голову, — нам срочно надо в тюрьму. Как раз успеем на заседание.
Бесцветный голос громко и четко зачитывал разрешение на ментальный допрос, результат которого и будет являться доказательством вины.
— Тать-Ана Корбаль, подозреваемая в сговоре с отступниками, в получении от них крупной денежной суммы серебром и золотом, в участии в ритуале по оживлению отступника Шаркея, а также в сохранении жизнедеятельности стражей Убивающей Плети и Ломающего Хлыста, признается виновной в сокрытии своих преступлении и отсутствии раскаяния. Суд считает нужным проведение глубокого ментального допроса.
То есть подозреваюсь я во многом, а виновна в первую очередь в молчании. Так меня и не спрашивал никто больше. Никаких допросов. Никаких «чистосердечное признание смягчает вину» и пустой лист на стол. Приволокли после обеда в зал со скованными руками и ногами, поставили на колени — для устрашения, наверное, вот и все правосудие.
Народу в зале было немного: человек пять в серых мундирах стражей, еще пара в гражданском, моя охрана в количестве шести человек, да белой вороной — молоденький рыцарь в плаще.
И это процесс над отступницей? Прям неуважение какое-то.
Я стряхнула лезущие на глаза короткие пряди. Облик вернулся, а вот волосы веревка кромсала мои собственные — проще ей так, наверное, было. Так что вид у меня был далек от совершенства: то ли больная, то ли закоренелая преступница.
В голове шумело, стоять на коленях было трудно, тело выкручивало от слабости, перед глазами плыло, лица сливались в одно мутное пятно, только капитан и выделялся своей активностью. Впрочем, улики против меня были столь серьезными, что и без его активности меня вряд ли бы оправдали.
После перечисления моих прегрешений повисла напряженная пауза. Народ заволновался.
— Пришло разрешение из дворца?
— Еще нет. Утром отправили, до сих пор ждем.
Капитан выругался, ему любая проволочка была поперек горла.
— Начинайте, под мою ответственность, — принял он решение, перечеркивая мой шанс на жизнь. Впрочем, какой там шанс? Вряд ли во дворце решат меня помиловать.
— Но...
Я повернула голову — белый растерянно комкал край плаща, явно не зная, как ему поступить.