Тату

Дегтяренко Вячеслав Иванович

Сейчас готовлюсь к двухчасовой лекции, которую буду читать медсёстрам больницы. Она называется "Неотложные состояния в медицине и первая помощь при них".

Зимой у нас были выборы в органы местного самоуправления. Явка избирателей составила пятнадцать процентов. Народ перестал доверять. Всё же выборы объявили состоявшимися, и депутаты получили мандаты.

На этом заканчиваю. Уже три часа ночи. Надо пару часов подремать.

24.04.1998 г.

Привет, папа! Получил сегодня твоё письмо и сразу пишу ответ. Я решил идти законным путём. То есть

ехать туда, куда меня распределили. Конечно, будет нелегко, но к трудностям я себя подготовил.

В личной жизни без перемен. Переехал на набережную реки Карповка, так как на Богатырском проспекте подняли аренду да и до моих работ далековато. Сейчас снимаю комнату в коммуналке, но без душа и горячей воды. Но так как большую часть времени провожу в клиниках, то на это не обращаю внимания. В неделю два дня я ночую дома. Новая комната площадью двадцать четыре метра, потолки под пять метров, есть антресоль-кровать, окна выходят на речку, на противоположном берегу стоит церковь, поблизости - Финский залив и большие парковые зоны.

Наконец меня взяли работать в женское СИЗО. Мне понравилось. Во-первых: самостоятельность, во-вторых - много новой информации, в-третьих - не нужно платить алименты. Недавно разговаривал с Викторией. У неё по-прежнему деньги на первом месте. Всё так же отказывает мне встречаться с Настенькой, но я не настаиваю, так как помню, как осенью она вызвала наряд милиции, чтобы я покинул квартиру.

Шестнадцатого июня у меня экзамен по терапии и в июле последний каникулярный отпуск. Честно говоря, я немного устал от такого ритма жизни. Думаю, что надо съездить к друзьям в Крым или Одессу на неделю-другую.

На день рождения купил джинсы и сходил на премьеру в БДТ на моих любимых артистов: Фрейндлих и Толубеева.

В Питере, наконец, наступила весна. Она в этом году поздняя. Солнце ещё не греет, но снег на тротуарах растаял и только в парках и скверах остался лежать серыми шапками. До окончания академии осталось два месяца. Никак не представляю, как я буду тащить свой скарб на другой край страны. Чем меньше времени до отъезда, тем муторнее мне становится на сердце. Не хочется покидать этот город, который стал мне второй Родиной. Только-только наладилась моя жизнь. Стабильная работа, достойная зарплата, спокойствие на душе, и всё это бросить одним махом? Извини, дезертиром я никогда не стану; свой выбор и решение я сделал в пользу Бурятии и Кяхты. Значит, там я нужнее...

Санитар Кеша

– Санитар приёмного отделения, медбрат психбольницы, психинтерната, детской инфекционной больницы... Диплом с отличием... У вас хороший опыт, молодой человек!
– комментировала начальница отдела кадров, просматривая мои документы, - к сожалению свободных сестринских ставок у нас на сегодня нет! Только санитарские остались.

– Я согласен на санитарскую!

Дама недоверчиво посмотрела на меня через толстые линзы и нехотя предложила написать заявление.

– Ну а теперь на собеседование к заведующему седьмым отделением и старшей медсестре.

Заведующий неторопливо пересмотрел трудовую книжку с дипломами и спросил:

– А почему к нам?

– Психиатром мечтаю

стать!

– А сейчас на каком курсе учитесь?

– На шестом!

– Воинское звание у вас есть?

– Младший лейтенант.

– А что, офицерам нынче плохо платят?

– Как сказать! Задержка денежного довольствия на пять месяцев. У меня двое маленьких детей. Жена в декретном.

– Вы знаете, неудобно мне офицера-медика, да ещё почти коллегу, в санитары брать. У нас тут появился вакант старшего сестринской бригады. Пойдёте? Но предупреждаю: больные у нас далеко не простые. Насильники, убийцы... многие из них рецидивисты. Недавно сестру в заложники взяли. Пришлось ОМОН вызывать. Шесть часов вели переговоры. Слава богу, обошлось без жертв.

Я с радостью переписал заявление и через неделю вышел на первое дежурство в психбольницу строгого и интенсивного наблюдения. Первый месяц - испытательный срок, во время которого меня проверяли сёстры, охрана и пациенты.

Отделение рассчитано на сто двадцать человек. В ночную смену заступает бригада из двух сестёр и трёх санитаров. После отбоя двери палат закрываются контролёрами из ведомственной охраны, которые в течение ночи ежечасно обходят отделения. В мои задачи входило организовать досуг пациентов, патрулирование палат, выдать вечерние, ночные и утренние таблетки и описать поведение больных, находящихся под особым наблюдением. Суицидентов, в остром психозе и склонных к побегу.

К любой работе можно привыкнуть. И я постепенно свыкся с тем, что открываю неведомую для меня жизнь за колючей проволокой. К тому, что каждую субботу необходимо устраивать шмон палат с простукиванием стен деревянной киянкой, к тому, что за стакан нифелей или отработанной чайной заварки пациенты моют пол и стены, к тому, что все лекарства помещаются в пенициллиновые пузырьки и заливаются обыкновенной водой, а после осмотреть полость рта, чтобы никто не утаил там лечебный коктейль. Пациенты здесь лечатся годами и получают пенсию по инвалидности, которая сравнима с моей повышенной стипендией.

Работа научила меня не бояться людей, пусть и таких нездоровых. По ночам я перечитывал многотомные истории болезни с развернутыми анамнезами. Например:

"Отца не знает. Наследственность отягощена алкоголизмом матери, которая лишена родительских прав. В детском доме употреблял алкоголь, курил, дрался, сквернословил, дублировал классы. В пятнадцать лет после драки с учителем ему психиатром диагностирована психопатия. В двадцать лет совершил вооруженный грабёж. Находясь в СИЗО, удушил сокамерника. Заявил себя санитаром общества. Направлен на принудительное лечение..."

Я перечитывал три тома истории болезни относительно невзрачного на вид мужичонка с серебряными фиксами во рту и не мог поверить. Шестнадцать убийств. Расчленил, зарезал пилой, убил ломом, утопил...

Он лежал в первой палате, которую я про себя окрестил блатная, так как в ней лечились местные авторитеты. Там был собственный телевизор и видеомагнитофон, там всегда незаметно для охраны варили чифирь на унитазе, и там жил женщина-мужчина, которого иногда сдавали в аренду соседям. Во время обходов её тщательнее других простукивали, но найти запрещённое не могли.