Татуировка наложницы
Шрифт:
— Оставьте меня, — холодно проговорила она.
— В таком случае прощайте, — поклонился Хирата.
Вновь проходя через сад, он чувствовал себя намного старше и опытнее, а опыт рождает мудрость. Никогда больше он не позволит подозреваемому манипулировать собой. И все же умершая страсть к Ишитэру оставила в его душе пустоту. Ему предстояло еще кое-что сделать до свадебного банкета Сано, намеченного на этот вечер, но Хирата был слишком взволнован, чтобы работать, Полный неясного томления, он вошел в лесной заповедник, надеясь, что прогулка в одиночестве поможет ему развеяться.
Едва он ступил на тропу, как сзади
— Привет, Хирата-сан.
Обернувшись, он увидел направлявшуюся к нему Мидори.
— Привет, — отозвался Хирата.
— Я осмелилась идти за вами от травяного сада, потому что подумала... я надеялась... вам захочется с кем-нибудь поговорить. — Покраснев, Мидори принялась теребить локон. — Если я мешаю, то сейчас же уйду.
— Нет-нет. Я буду благодарен вам за компанию, — искренне заверил Хирата.
Они долго бродили среди берез, роняющих золотую листву. Впервые за все время знакомства Хирата по-настоящему рассмотрел ее, оценив красоту лица, ясного, прямого взгляда, простоту и естественность манер. Болезненное увлечение госпожой Ишитэру словно застило ему глаза. Глядя на Мидори, Хирата кое-что вспомнил.
— Ты знала, что Ишитэру прошлым летом пыталась убить Харумэ, ведь так? — спросил он. — И пыталась предупредить о ее намерении использовать меня, чтобы избежать ареста за убийство.
Мидори смущенно отвернулась.
— Я не знала наверняка, но подозревала... И мне не хотелось, чтобы она вас обидела.
— Тогда почему же ты ничего не сказала? Понимаю, я вряд ли гожусь на роль благодарного слушателя, но ведь ты могла написать мне письмо или рассказать сёсакану-саме.
— Я боялась, — печально пояснила Мидори. — Вы были так увлечены ею. Я думала, что, если скажу о ней что-то плохое, вы все равно не поверите. И возненавидите меня.
Эта девушка из богатой семьи не только думает о нем, но и хочет, чтобы он был о ней хорошего мнения, удивился Хирата. Неужели он нравится ей, несмотря на низкое происхождение. Искреннее уважение Мидори избавило его от неуверенности в себе. Его больше не волновали издержки родословной или отсутствие изысканных манер. Его личные достижения — вот истинные проявления чести. Хирате захотелось смеяться от бьющей через край радости.
Взяв Мидори за плечи, он развернул ее лицом к себе.
— Я больше не увлечен госпожой Ишитэру, — сказал он. — И никогда не стану тебя ненавидеть.
Мидори смотрела на него широко открытыми серьезными глазами. Она улыбнулась, и на щеках появились ямочки. Хирата почувствовал, какв сердце зарождается новое чувство.
— Что ты будешь делать, когда Ишитэру уедет? — спросил он.
— О, стану фрейлиной у одной из новых наложниц, — ответила Мидори. — Я останусь в замке Эдо до замужества.
«А может, и после него», — подумал Хирата. Если он тоже там останется, их судьбы переплетутся. Однако не следует забегать вперед. Пока он доволен и тем, что судьба не разведет их в разные стороны.
— Здорово, — улыбаясь, сказал Хирата. — Рад это слышать.
Мидори одарила его сияющей улыбкой. Касаясь рукавами друг друга, они вместе пошли по тропе.
— Мне доставляет большое удовольствие открыть празднование брака сёсакана Сано Исиро и госпожи Рэйко Уэда, — объявил Мотоори Ногуши.
Посредник и его жена расположились на возвышении в приемном зале особняка
— Этот праздник был отложен, а потому, как дождь после засухи, он особо долгожданный, — сказал Ногуши. — Приглашаю всех присоединиться к моим поздравлениям и пожелать молодоженам долгой и счастливой совместной жизни.
Музыканты заиграли веселую мелодию на самисэне, флейте и барабане. Слуги стали разносить кувшины с саке и чашки, нагруженные яствами подносы. Гости кричали: «Канпай!» Сано и Рэйко счастливо улыбались.
Расследование убийства было завершено, правда, не совсем так, как ему хотелось. Жуткая смерть четы Мияги не выходила из головы. Лейтенанта Кусиду перевели служить в провинцию Kara, где ему предстояло избавиться от своей пагубной страсти и начать новую жизнь. Еще Сано не покидала мысль: он должен был догадаться, что канцлер Янагисава пожертвует молодым актером Ситисабуро, и попытаться спасти ему жизнь.
Как бы там ни было, впереди достаточно времени, чтобы вернуться к делу и извлечь из него уроки на будущее. Относительная гармония установилась в замке Эдо. Этот вечер предоставил счастливую передышку от горьких размышлений о прошлом. Разве сегодняшний праздник не значительнее того, что мог бы состояться сразу после женитьбы? Сано считал бесценными узы, возникшие между ним и его суженой во время расследования. Прикрывшись широкими рукавами халатов, они взялись за руки.
Судья Уэда поднялся и произнес первую речь.
— Брак похож на слияние двух потоков — двух семей, двух душ. Пройдя через водовороты, часто возникающие при смещении вод, они потекут в одном направлении, две силы, соединенные для общего блага. — С гордостью глядя на Сано и Рэйко, судья поднял чашку с саке. — Я пью за верность между нашими двумя кланами.
Гости зашумели. Служанки налили саке Сано и Рэйко. Следующим говорил Хирата.
— За восемнадцать месяцев моей службы у сёсакана-самы я узнал его как истинного самурая и господина. Теперь я радуюсь тому, что он нашел жену, такую же честную, отважную и достойную. Я обещаю служить им до конца жизни. Его слова утонули в одобрительных криках.
— Его превосходительство сёгун и его мать, досточтимая госпожа Кэйсо-ин.
Вошел Цунаёси Токугава, величественный в своих ярких халатах и высокой черной шапке. Кэйсо-ин, улыбаясь, семенила рядом. Гости низко поклонились, но сёгун жестом приказал всем подняться.
— Расслабьтесь, мы все здесь сегодня, э-э, соратники. — Вопреки этикету он уселся вместе с матерью перед возвышением. — Мать желает преподнести вам особый свадебный подарок, — сказал он Сано.
Четыре монаха с трудом внесли в комнату громадный буддистский алтарь. Все благоговейно наблюдали за тем, как монах Рюко руководит его установкой. Искусно вырезанные драконы, божества и пейзажи украшали сделанные из тика двери буцудана, доходившего почти до потолка, с колоннами, инкрустированными перламутром, и позолоченной крышей в форме пагоды. Вряд ли можно было найти что-то более уродливое.