Татуировка с тризубом

Щерек Земовит

Вернулся Виталий. Он был взбешен и молча сел в машину со стороны пассажира, хлопнул дверью.

Я открыл двери со стороны водителя, вопросительно глянул на него.

– Тысячу гривен, - без всякого вступления сказал тот. – Тысячу гривен с меня сдоили.

Он взглядом указал мне на водительское место.

– Садись, - сказал. – Они сказали, у меня нет какой-то там печати, так что за руль мне нельзя.

Поселок Восточный, лежащий практически на границе территории, занимаемой боевиками ДНР, тоже пытался

жить нормально, хотя несколько дней назад его обстреляли из ракетной установки "Град", наследницы "Катюши". "Град" – это сорок одновременно отстреливаемых ракетных снарядов. Со стороны стреляющего атака "града" выглядит весьма эффектно: из ствола установки в сторону горизонта одна за другой выскакивают длинные раскаленные полосы, а через мгновение весь этот горизонт раскаляется и начинает гореть. В субботу 24 января этим горящим горизонтом как раз был поселок Восточный в Мариуполе. Погибло более тридцати человек.

Ролики с обстрелом можно найти в Интернете. Поначалу над жилыми кварталами раздался резкий, пронзительный грохот: люди на улице замерли, автомобили остановились. А потом осветились взрывы, пошел черный дым. Люди бегом бросились по домам, в убежища, автомобили рванули с писком шин. На одном из роликов видно, как снаряд града попадает в автомобиль или рядом с ним: машина тут же была поглощена желтой вспышкой, потом все затянуло тяжелым дымом.

Когда мы, вскоре после того, прибыли на место, в поселке Восточный уже проходил большой ремонт, уборка, исправление и возврат к нормальной жизни.

Дыры, которые снаряды града вырвали в стенах жилых домов, временно были закрыты одеялами. Хозяева разбитых квартир выбрасывали мусор в окна. Народ ложил новые крыши, сметал обломки, исправлял перебитые электропровода, вставлял стекла в окна. На стоянке на улице Олимпийской собрали сожженные, почерневшие останки автомобилей. По поселку крутились добровольцы с Азовстали: они помогали вывозить мусор, обломки и разбитое стекло, которое по всему Восточному хрустело под ногами. Народ приводил поселок в порядок. Мужики и женщины глядели на оставшиеся от снарядов дыры, качали головами и повторяли: "суки, суки", с этим российским протяжным и шипящим "с".

Здесь люди на журналистов реагировали нервно.

– Думаете, это сепаратисты обстреляли? – верещала на нас какая-то бабка в синем пальто. – Это укропы! В своих стреляли, чтобы на Донецкую Народную Республику подумали! А вы, - схватила она меня за куртку, - пропаганда! Люди, тут пропагандист!

– Да оставьте человека в покое! – кричала на нее другая женщина. – Какие укропы, все с той вон стороны прилетело, - указывала она пальцем на восток, - там что, укропы стоят или сепары?

Воронки от "градов" на удивление маленькие: несколько десятков на несколько десятков сантиметров. Но вокруг них разбросаны осколки. В Восточном ими посечены стены, рекламы, вывески, бигборды. Два снаряда упало возле школы. К счастью, это был выходной день, какие-то занятия проходили только в спортзале. Мелкие осколки прошли сквозь густую сетку в окнах, ранили детей.

– Наш швейцар стоял в школьном фойе, - рассказывала одна из учительниц, - а обломки

по фойе летали во все стороны. Чудо, что с ним ничего не случилось. Вот только швейцар до сих пор в себя не сможет прийти.

Грады ударили и в детский садик. Один из снарядов попал внутрь здания. Мы подошли туда. Рабочие с Азовстали выбрасывали мусор через разбитое окно. Здесь тоже кипела дискуссия о том, кто же стрелял.

– Вы поглядите на угол наклона, - пояснял один из рабочих. – Опять же, это через окно влетело, а окно на восточной стороне, то есть, иначе как с востока снаряд прилететь не мог, а на востоке украинцам негде было бы этот "град" поставить, вы же сами знаете, что сразу за городом начинается ДНР; подумайте, люди!

– А ты шо, специалист по баллистике? – тут же начал возникать другой. – Ты давай мусор выбрасывай, а не умничай, Шерлок Холмс долбаный!

Следы от обстрела в поселке Восточный смешались с последствиями урагана, прошедшего над городом: срывал крыши, ломал деревья.

– Сначала по нам ураган ударил, а потом "град", - печально улыбается бабушка Люба. Она живет на первом этаже, снаряд взорвался неподалеку от окна, окна выбило. Сейчас внук прибивает к фрамуге толстую пленку.

– Вам кто-нибудь помогает? – спросил я.

– Кое-какая помощь есть; городские власти и Азовсталь помогают, гуманитарные организации, - отвечает бабушка Люба. – Волонтеры. Только знаете, - покачала она головой, - пускай только спокойствие будет, так нам никакой помощи не будет надо. Сами справимся, сами все отстроим.

– Ну вы, Любовь Александровна, может и справитесь, - вмешалась ее соседка, которая стояла рядом и прислушивалась к нашей беседе. – У вас сын, внуки. А я? Я ведь вдова! Кто мне должен помогать?

По городу снуют темно-зеленые военные грузовики с волчьим крюком на дверях. Батальон "Азов". Между прочим, это азовцы летом выдавили сепаратистов из города. Волчий крюк – это символ крайне правых, а сам батальон "Азов" был связан с организацией "Патриот Украины", которую, в свою очередь, связывали с неонацистами. Но волчий крюк – волчьим крюком, а некоторые боевики носят запросто символы SS, свастики.

– Да какой там еще украинский национализм, отпирается один из офицеров "Азова", бородатый, в пуленепробиваемом жилете, с автоматом, - если у нас половина народу, это люди с восточной Украины, очень часто они даже по-украински не говорят. Сам я из-под Луганска, там сейчас ЛНР, блин, я вывез детей и жену из города, а сам пошел сражаться. Хочу отвоевать собственный дом.

– И как выглядят ваши отношения с местными? – спросил я.

– А сам погляди, - ответил азовец. – С улицы нас видно, но никто не стреляет, никто не оскорбляет. Все нормально.

Кручусь по подразделению, болтаю с солдатами. Молодые ребята; действительно, многие с востока. Разговаривают по-русски.

– Вот что вас, по-настоящему, отличает от сепаратистов? Вы ведь смотрите те же фильмы, слушаете ту же самую музыку…

– Все так, - отвечали мне. – Просто: они предатели, сепаратисты, в своих стреляют.