Тавриз туманный
Шрифт:
– Знаю, что из Хамене. Он царский прихвостень, один из тех, кто проел деньги учетно-ссудного банка и обещал продать страну царю!
– Ну-ну, ладно, перестаньте! Скажем, Гаджи-Саттар-ага не понял. Пусть я стану жертвой революции. Доволен?
– А ты не лай! Революция не нуждается в собачьих жертвах.
– Клянусь аллахом, я удивляюсь нашему правительству. Неужели не может справиться с кучкой бездельников?
– И к чему эта революция? Чего нам не хватает? Страна у нас хорошая, торговля идет своим порядком,
– Если речь идет о нашей стране, то я прекрасно знаю наш народ. Из нас ничего путного не выйдет.
– Сто раз я говорил: отдадим страну русским, англичанам, и все тут.
– Правильно. Если и дальше будет так, то камня на камне не останется, все купцы пойдут с сумой.
– А кто эти революционеры? Саттар-хан - сын разбойника Исмаил-хана! Да и сам разбойник и бандит.
– А кто такой Багир-хан? Какой-то каменщик с улицы Хиябан.
– А Гусейн кто? Садовник, батрак...
– Да о какой революции вы толкуете. Все это - плутни, все это безбожие...
– Не будь революции, разве мы гибли бы тут под дождем.
– Вот-вот, говорят, начнется восстание этих подлых крестьян. Кто ответит за нашу жизнь! Кто станет защищать нас от этих сволочей?
– Никто!
– Рано или поздно мы рассчитаемся с вами; не теперь, так после.
– Клянусь Имам Гусейном*, все они враги мусульман. Ни бога не признают, ни религии, ни молл, ни мучтеидов. Они погубят всю страну.
______________ * Имам Гусейн - внук Магомета, убитый в междоусобной войне.
– Что тебе до всего этого? Знай себе пой марсие и наполняй карманы.
– Одним словом, никакой конституции нам не надо.
– Вам-то она не нужна, без нее вам легче грабить. Конституция нужна тем, кого грабят, разоряют и доводят до нищеты...
Такие разговоры слышались повсюду. По ним можно было определить классовую физиономию ожидающих. Девушки, стоявшие возле меня, совсем изнемогали.
– Ираида, - говорила младшая из них, - ты виновница всех этих бедствий. Зачем мне было ехать сюда. Еще в школе, когда мы проходили историю этой страны, мне становилось не по себе.
– Потерпи немного, - успокаивала другая.
– Кроме холода тут ничего страшного нет. Здесь царская колония. Самый ничтожный царский подданный чувствует себя тут властелином. Для них слабый русский выше самого всемогущего бога...
– Тише!
– сердито прервала ее младшая.
– Не говори по-русски. Колониальное население не терпит представителей господствующих наций, а к русским на Востоке питают особую ненависть. Ты забыла, где мы находимся?
– Где же мы находимся?
– спросила старшая.
– Там, где царские агенты, царские ставленники сняли с населения последнюю рубаху!
– Знаю, знаю!
– Тем хуже для нас. Видишь, они готовы съесть нас глазами. Сумеем ли еще вырваться из рук этих развратных купцов?..
Старшая из девушек перестала возражать; готовая расплакаться, она вся дрожала, с мольбой в глазах озираясь по сторонам.
Молодая девушка прекратила свои упреки и стала успокаивать свою подругу:
– Ну, чего ты расстроилась, милая? Упущенного не вернешь. Посмотрим, что нам даст будущее!
Автомобиля все не было. Ожидающие окончательно потеряли надежду.
Тут были и фаэтоны, возившие пассажиров в Тавриз. Девушки подошли к одному из них, но купцы вмиг обступили его, спеша занять в нем место, чтобы поехать в компании девушек. Взволнованные этим преследованием, девушки отошли в сторону и снова прижались к стене.
Дождь, холод, ледяные вздохи, разгоряченные страсти, классовая вражда, полные ненависти, злобы и мести продолжали господствовать над толпой.
А Аракс безучастно нес свои воды к узким ущельям горной цепи "Кемтал".
Не зная, что делать, девушки растерянно поглядывали то в одну, то в другую сторону.
Но куда бы они ни поворачивались, жадные до женской ласки купцы начинали тотчас же оправлять себя, чтобы привлечь их внимание. Девушки же в отчаянии искали средств, как бы избавиться от них.
– Баришна, едим, - беспрестанно твердили фаэтонщики и купцы.
С одной стороны атака обнаглевших купцов, с другой - вести о беспорядках в пути приводили девушек в отчаянье; подобно людям, потерявшим последнюю надежду, они со слезами на глазах смотрели на каждого.
Наконец, младшая девушка решилась обратиться ко мне:
– Скажите, пожалуйста, не опасно ли двум девушкам одним ехать в Тавриз на фаэтоне?
Что я мог ей ответить?
– Бывает, что едут. Это зависит от пассажиров. По-моему, ехать одним не следует.
– Почему революционеры не устранят беспорядков на дорогах?
– продолжали разговор девушки.
– Революция еще не всюду победила. Чтобы уничтожить ханов, живущих недалеко от этой дороги, нужно много времени.
Не получив от меня утешительного ответа, девушки переглянулись и умолкли.
Младшая девушка прервала молчание:
– А здесь есть гостиница, где бы можно было переночевать?
– Нет, гостиницы тут нет.
– А где остановятся все эти люди?
– Кто в чайных, кто у знакомых купцов, или у чиновников.
– А где же ночуют женщины? Неужели мужчины и женщины ночуют в одной комнате?
– Нет, когда бывают женщины, то в чайной протягивают занавес.
Опять наступило молчание.
Дождь перестал. Лужицы, образовавшиеся от дождя, стали примерзать, как растопленное сало.