Тавриз туманный

Ордубади Мамед Саид

– Ах, мой несчастный сын!
– завопила Тахмина-ханум, ударив себя по коленям.

Поднялся невероятный шум. Женщины, переглядываясь, говорили:

– Это не Назлы, это ее сводная сестра Сугра.

– Девушка плакала и дрожала, - закончила Нина свое повествование. Вошел Гасан-ага и узнав о случившемся, хотел идти убить Ага-Касума, но его не пустили. Тахмина-ханум плакала, а дочери ее били себя по голове...

Оставив Нину дома, я поехал к Саттар-хану узнать о перестрелке в Эхрабе.

Я сообщил ему о приезде Эйнуддовле, о подготовке Рахим-хана к решительному

наступлению и об инструкции, данной консулом военачальникам правительственных войск...

Саттар-хан передал об этом по телефону Багир-хану и поручил ему быть осторожным и дать знать, если нужна будет помощь.

Багир-хан успокоил Саттар-хана, сказав, что он готов ко всему и ничего не нужно.

Пальба со стороны Эхраба все усиливалась. Немного пройдясь по комнате, Саттар-хан сел и потребовал кальян.

– Эти подлые эхрабцы, - сказал он после нескольких затяжек, - не вовремя подняли раздор. Жаль, что в это дело вмешались братья Наиб-Али и Кербалай-Мамед. Я очень ценил их, и они относились ко мне хорошо. Если бы не я, они давно пристали бы к таким негодяям, как Аскер Даваткер-оглы, и выступили бы против конституции. Они не решались идти против меня. Сколько я ни старался, сколько я ни прощал и ни делал им добра, ничего не вышло. Их свели с пути собравшиеся в Эхрабе богачи.

– Сардар, - сказал я, - раз они хотели богатства и денег, разве нельзя было удовлетворить их?

– Я долго увещевал этих братьев, но ничего не вышло. Они захотели создать из Эхраба самостоятельное государство. Объявив "нейтралитет", они собрали под свое крыло всех контрреволюционеров и богачей, таким образом мы лишились возможности облагать этих толстосумов на содержание войска. Кого бы мы ни посылали за деньгами, они задерживают и сажают в темницу.

Сказав это, Сардар задумался.

– Трудно бороться с внешним врагом, когда имеешь таких внутренних врагов, - сказал я.

– Эхраб для нас - второе Девечи, - продолжал сардар.
– Находясь вблизи русского консульства, в армянской части, он далек от линии огня. Вот почему все богачи и состоятельные контрреволюционеры переселили туда свои семейства. Собравшиеся там и покровительствующие им Кербалай-Мамеды знают, что я избегаю конфликта с русским консулом и не хочу давать ему повода вмешаться в наши дела. Поэтому они чувствуют себя в безопасности, но забывают, что имеют дело с Саттаром. Я ведь впервые выступил против правительства, имея всего восемь человек. Если бы пришлось мне пожертвовать даже свободой, я все равно не пощажу Эхраба. Я не оставлю камня на камне, хотя деньгами богачей этот район обращен в настоящую крепость...

Сардар вновь потребовал кальян. Перестрелка все усиливалась. Вскоре прибыл нарочный муджахид Теймур Чарандабли.

– Революционеры окружили Эхраб со стороны Лильабада и Геджильского кладбища, - начал докладывать Теймур.
– Чтобы открыть ворота Раста-кюча, мы заняли ближайшую мечеть, прикладами вышибли ворота и сбили всех, сидевших на воротах стрелков. Потом окружили дом Наиб-Мамеда и Наиб-Али. После ожесточенной перестрелки, оба брата прорвались сквозь цепь у Геджильского

кладбища, причем убили одного муджахида и побежали по улице Кюча-баг, прячась то за деревьями, то в домах.

Видя, что он слишком растягивает свой рапорт, Саттар-хан прервал его нетерпеливо.

– Говори короче! Что случилось дальше?

– Наконец, мы их открыли и после долгой перестрелки убили.

– Жаль!.. А вы не могли поймать их живьем?

– Клянусь головой сардара, это было невозможно. Мы кричали им, чтобы сдались, но они не захотели нас слушать.

– Найдите их трупы и отдайте родным. Имущества их не трогать. Ступай!

Вот в какой опасный день произошла злополучная свадьба нашего Гасан-аги. Мы не узнали, чем она кончилась и что стало с подставной невестой. Нина очень сожалела о неудаче Гасан-аги. Уже несколько дней мы не видели и Тахмины-ханум.

Наш маленький Меджид был болен. Ребенок сильно тосковал по убитым в окопе родителям. Он не хотел верить, что мать куда-то уехала. Бедное дитя как бы чувствовало, что ее нет в живых. Нина страдала вместе с ним.

Я был у Нины, когда неожиданно пришел Гасан-ага. На наше приглашение сесть, он отказался.

– Почему не садишься?
– спросил я.

– Нину хотят видеть во дворе, - стыдливо промолвил он.

Нина вышла. Гасан-ага сел и по обыкновению стал рассказывать Меджиду сказку о лисице и петухе.

Нина вернулась с какой-то женщиной, закутанной в чадру и, весело улыбаясь, сказала:

– Это жена Гасан-аги.

– Какая жена?

– Назлы... Та, которую любит Гасан-ага.

Гасан-ага, опустив голову, молчал. Я стал расспрашивать, как все случилось.

– Подсунув мне вместо Назлы свою падчерицу, - стал рассказывать смущенно Гасан-ага, - Ага-Касум взял Назлы, маленького сына и жену и скрылся в район Девечи. Рано утром мы повели Сугру назад. Кроме шестидесятилетней старухи в доме никого не было. Девушку мы поручили ей.

– А как же пришла Назлы?

– Она сама прибежала.

Мы все были очень рады. Нина принесла Назлы купленный для нее платок, дала ей еще золотое кольцо и увела ее в свою комнату.

Новая наша работница накрыла на стол и подала ужин.

Тут вышла и Нина, таща за собой упирающуюся Назлы, которая была в новом платке, подаренном Ниной.

Она стыдливо прикрывала рот. Гасан-ага увещевал ее:

– Это дом моего брата, - говорил ей Гасан-ага.
– Не стесняйся, Нина-ханум ведь такая же девушка, как и ты. Видишь, она совсем не стесняется.

И на самом деле Назлы была красавицей. Она училась дома грамоте и умела читать и писать по-азербайджански и по-фарсидски.

Наша работница недружелюбно поглядывала на нее, возмущаясь тем, что молодая женщина сидит с открытым лицом, а муж ей позволяет это неприличие.

Она была настолько сердита, что отказалась от ужина.

КОРРЕСПОНДЕНТЫ ГАЗЕТ

С целью повидать Саттар-хана и получить у него интервью, в Тавриз приехали корреспонденты центральных русских газет "Новое время" и "Русское слово"* и остановились в русском консульстве.