ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство
Шрифт:
То же «чувство разрыва» является, пожалуй, самым наглядным воплощением уже знакомого нам представления о кулачном искусстве как способности определять соотношение сил, «взвешивать» их. Отсюда, согласно китайской теории стратегии, проистекает контроль над ситуацией. Требованию разделять пустоту и наполненность потому и уделяется такое большое внимание в наставлениях старых учителей, что оно предполагает необычайно обостренное, недоступное без длительной тренировки чувство баланса и распределения веса в теле. Внутренняя сила может действовать только при наличии ясно сознаваемого перепада между пустотой и наполненностью в нашем внутреннем самообразе. Старинная поговорка гласит: «Пустота и наполненность, твердость и мягкость – вот все кулачное искусство». Ян Чэнфу приписывают не менее выразительную формулу: «Тайцзицюань – это только пустота и наполненность,
Ясно, что в круговороте Великого Предела пустотное и наполненное оказываются нераздельны. Популярная форма гласит: «В наполненности таится пустота, пустота несет в себе наполненность». Вместе с тем, как и в случае с мягкостью и твердостью, покоем и движением, пустота в данном случае является необходимым условием, «корнем» наполненности. Этот тезис обосновывается уже самой семантикой понятия пустоты. Пустота по определению в своем пределе «опустошает» сама себя и оборачивается… предельной наполненностью, высшим изобилием жизни.
Уже в древних даосских канонах пустота трактуется как условие неисчерпаемого разнообразия мира. Таким образом, самоотрицательная природа пустоты, этот своеобразный прообраз круговорота Великого Предела, обосновывает идею иллюзорности, или, точнее, равной истинности и ложности всего видимого и мыслимого. В этом качестве пустота выступает как центральная категория китайской военной стратегии. В ее свете любой маневр предстает в равной мере истинным и ложным и, в сущности, носит характер провокации. В китайской литературе подобный круговорот в равной мере обманчивых явлений часто называется «переменами иллюзии» (бянъ хуанъ),«обманчивым превращением» (хуанъ хуа).Между прочим, именно таким статусом наделялся образ в китайской живописи.
Легко видеть, что попытка определить действительную значимость того или иного маневра, сочтя его либо обманным, либо настоящим, резко усиливает уязвимость положения определяющего, поскольку делает это положение фиксированным и очевидным для противника, ограничивает диапазон действий и притом не позволяет определить реальную угрозу. Ведь противник теперь и сам получает возможность произвольно менять значение своих действий: любой маневр может оказаться и провокацией, и реальным нападением. Китайская стратегия учит видеть преимущества не-выбора полностью открытого, освободившегося от всякой предметности и потому искреннего и покойного сознания перед суетной и заведомо проигрышной избирательностью предметного мышления 1.
Не удивительно, что пустотность, внушающая сознание всеобщей изменчивости, наделяется в тайцзицюань и абсолютной ценностью: она выступает предпосылкой, средой и свойством духовной просветленности Еще в «Дао-Дэ цзине» содержится наказ «достигать предела пустоты». В своем роде очень точная формула, ведь пустота в своей самоизменчивости не является статичной субстанцией и не имеет предела. Она недостижима, и ею невозможно обладать. В текстах она обозначается как даосским понятием «пустотного не-сущего» (сюй-у),так и термином кун,исторически больше связанным с буддизмом. Последний термин, впрочем, более употребителен, когда речь идет о высшей, предельной пустоте в практике тайцзицюань или мгновенном «опустошении» отдельных частей тела в схватке. Так, древнейшее наставление в тайцзицюань гласит: «все тело пронизано пустотой (кун)».
В то же время словосочетание «пустотная одухотворенность» (или «водительство в пустоте» (сюй лин)обозначает природу среды, в которой возникает и распространяется внутренняя сила. Эта среда есть сама «таковость» бытия – беспредметная, но исключительно конкретная. Но пустотна и сама внутренняя сила, которая не имеет отличительных признаков и не оставляет следов. Ее цельность бесплотна и подобна цельности сознания, ускользающего за свои собственные пределы.
Теперь нам легче оценить еще одно малоизвестное на Западе измерение понятий пустоты и наполненности в тайцзицюань: они не переходят резко и внезапно друг в друга в своем актуальном, так сказать, предметном состоянии, но каждое из них, подобно Инь и Ян, обладает некой внутренней глубиной, продолжается как бы вне себя и все же внутри себя, в собственном подобии, что соответствует зеркальному сосуществованию внешней и внутренней сфер в круговороте Великого Предела.
Достижение «наполненности в наполненности» или «пустоты в пустоте» носит характер вторичного, дополнительного усиления «пустоты» или «наполненности», которое мгновенно сменяется переходом в противоположное состояние, т. е. резким превращением наполненности
Подробнее см.: Китайская военная стратегия. Сост. В.В. Малявин. М.: Астрель, 2003, с. 100.
в пустоту или пустоты в наполненность. В этот момент полного, но по определению мимолетного «самоотсутствия» как раз и происходит выброс внутренней силы. Речь идет об уже известном нам моменте «перевертывания» как образа внутренней глубины спиралевидного вращения Великого Предела. Именно в этот момент становится возможным актуализировать абсолютную пустоту, равнозначную «пустотной одухотворенности» как среде распространения силы-цзинь. Более того, в этой пустоте присутствует уже недоступное восприятию «абсолютное само-отсутствие» (у)как условие всех превращений. Мастерство в тайцзицюань означает, собственно, способность зафиксировать, опознать эту точку чистого превращения и как можно дольше удерживать ее, или, можно сказать, пребывать в ней.
В практике тайцзицюань этот момент предела превращения нередко называют «точкой опустошения» (кун дянъ),каковая и соответствует моменту выброса силы-цзинъ. Можно развить в себе понимание этого важнейшего момента в практике тайцзицюань посредством такого приема: в момент соприкосновения с партнером мгновенно расслабляться и «опустошать», делать «отсутствующей» точку контакта. Прием, казалось бы, простой, но противоречащий всем жизненным привычкам, прививаемым нашим социальным «я». Чтобы выполнить его, требуется исключительная сила воли.
В целом чередование «наполненности в пустоте», «наполненности в наполненности», «пустоты в наполненности» и «пустоты в пустоте» образуют своеобразную восьмерку, которая составляет основу эмблемы Великого Предела. Такова матрица всех движений в тайцзицюань.
Растяжение и сжатие
Совершенно особенное, даже исключительное значение для действия силы – цзинъимеют так называемые «растяжение» (кай)и «сжатие» (хэ).Эти понятия означают также раскрытие и закрытие отдельных состояний или моментов в круговороте Великого Предела. В этом качестве они относятся, скорее, к соотношению внутреннего и внешнего в практике тайцзи, или движения ции телесной формы. Такое соотношение также подчиняется закону зеркальности внешней и внутренней сфер: на вдохе «закрытию» (собиранию) цисоответствует «раскрытие», т.е. расширение телесной формы и открытие сознания миру, что особенно наглядно проявляется в таких фигурах, как «Белый журавль расправляет крылья», «Одиночный кнут», «Диагональный полет» и др.
Если, как было сказано, ритм раскрытия-закрытия восходит к круговороту Великого Предела, то фаза «закрытия» в нем соответствует возвращению к первозданной цельности Хаоса «живой жизни» и в этом смысле бытийственно первична по отношению к «раскрытию». На высоких уровнях мастерства достаточно практиковать только «сжатие» (закрытие), которое и обозначает предел расслабления.
Чтобы уловить ритм растяжения-сжатия, иногда полезно представлять, что выдох и сжатие соответствуют вторичной, высшей фазе расслабления (см. ниже), когда и происходит выброс внутренней силы. Здесь действует, так сказать, принцип «насоса», поминаемый еще в «Дао-Дэцзине»: чем больше дух «вобран вовнутрь» или собран внутри, тем дальше вовне устремляется сила – цзинъ.Однако подобную координацию следует быстро преодолеть. Нужно постичь принцип единовременного «растяжения» и «сжатия» тела и ци,относящийся к еще более глубинному слою духовно-жизненного ритма – к неким переходным моментам, всегда «отсутствующим», но непосредственно предваряющим или наследующим то и другое.