Тайфун Дубровского
Шрифт:
«Но не тебе, — говорит суровое подсознание. — Ты должна вообще без перерыва трудиться. Чтобы не остаться в долгу и маму не расстроить. Ни свою, ни Дубровского…» Вот снова я о нем подумала! Почему? Почему он так настырно лезет в мысли? Этот лохматый, нелюдимый грубиян. Но я уже привыкла даже к его бороде. Теперь он совсем не казался мне опасным. Скорее неуклюжим добродушным лешим из сказки. Нет, он совсем не был неуклюж. Так я пыталась побороть свой страх. И кажется, получилось. Вот только в голове поселилась другая навязчивая идея. Я до одури хотела нарисовать отшельника. Даже сейчас, плавая, я представляла его сидящим на одном из валунов, в полном единении
И как я могла забыть о своей невезучести? Пробираюсь задворками к замку, теперь я знаю все тайные тропки и маршруты, которыми можно незаметно, минуя ворота и охрану, проникнуть внутрь. Иногда приходит в голову мысль, что и отшельник может пользоваться ими… Хотя зачем ему, ведь он хозяин и может делать что пожелает ни от кого не прячась. Да и не мое дело, чем занимается двухметровый дикарь в своих владениях. Почему я так много думаю о нем?
Злюсь на себя за это. А минутой позже так и вовсе ненавижу, потому что понимаю — мои мысли притянули его. Да, я верю в силу мысли, эффект бабочки и еще кучу разных предрассудков.
Дубровский стоит на тропинке, преграждая дорогу, шевелюра и борода отросли настолько — лица не разглядишь. Рост огромный, пугает. Стоит и смотрит пристально, а я краснею, леденею внутри и в то же время начинаю гореть под этим пронзительным взглядом. Я ведь без трусиков… Это смущает меня больше всего. На плечах рюкзак с полотенцами, сарафан влажный местами, как и волосы. А в руках — мокрый купальник. Буквально съеживаюсь, закусываю губы, думаю, что теперь меня ждет. Совсем как в школе, когда учитель математики к доске вызывал, а я ничегошеньки в теме не понимала. Лепетала что-то невнятное, а он лишь еще больше злился.
По отшельнику не понять, зол он, или его развлекает ситуация. У нас был такой замечательный игнор все это время! Надо же было мне все это разрушить. Одно маленькое желание, всего-то поплавать, ощутить что такое море… окунуться в стихию.
Ладно, леший, не тяни, я и так уже вся трясусь. Какой будет расплата?
— Что, прости? — раздается грозный бас, а я подпрыгиваю. Я что, последнюю фразу под нос себе пробормотала?
— Ты сказала — леший? — продолжает вопрошать отшельник.
— Что? Я ничего не говорила! — пячусь назад.
— Что ты здесь делаешь?
— За полотенцами ходила.
— Скорее, плавала. — Утвердительно произносит хозяин, а я начинаю трястись от страха. Безотчетного, ведь будь возможность обдумать — никакого криминала я не совершила. Но он возник так внезапно, что чувствую себя буквально преступницей!
— Нет… я на рынок бегала, а потом руки липкие… хотела в воде сполоснуть и оступилась нечаянно. — Вдохновенно вру, а что еще делать остается?
— Мда, круто оступилась, — качает головой
— С любым бывает, — отвечаю обиженно.
— Если хотела поплавать, почему так и не сказать? Зачем врать? Почему у тебя вечно идиотские истории? У тебя купальник в руках, девочка.
Черт, и правда, идиотская ложь. Если обратил внимание на купальник, значит знает, что под сарафаном я голая? А вдруг решит, что я все нарочно… что провоцирую… — Начинаю еще сильнее дрожать.
— Дайте мне пройти! Пожалуйста!
— Что за паника? Я тебя пугаю? Не хочу тебя пугать.
Он действительно внушает мне сильную, необъяснимую тревогу. Куда сильнее чем просто страх. Его низкий голос волнует, будоражит, сердце так и бухает в груди.
— Как думаете, заросший двухметровый детина может не пугать? — спрашиваю, глотнув побольше воздуха, как при глубоком нырке в воду.
— Просишь меня постричься?
Мне показалось, или он улыбнулся уголками губ? Но слишком трудно разглядеть. Я скорее почувствовала, потому что вдруг между нами словно теплое облако прошло…
— Что вы, разве я смею, — отвечаю отстраненно, напомнив себе, что с хозяином лучше держать дистанцию.
Он приближается вплотную, я пячусь в сторону, пока за спиной не оказывается широченный ствол векового дуба. Понимаю, что попалась, отступать некуда.
— Чего вы хотите? Наказать меня? — вырывается у меня с придыханием.
— Ты издеваешься? — тихо спрашивает, почему-то тоже дыша тяжело, со свистом.
— Нет… не знаю, что еще сказать. Что вам нужно?
— Ничего. — Очень быстрый ответ, почти мгновенный. А смотрит — на мои губы, словно о поцелуе думает. И я не могу не реагировать. Тело отзывается, меня начинает лихорадить. Сама себя не понимаю. Вроде и боюсь до чертиков, мечтаю убежать, лихорадочно ищу слова, чтобы отпустил… и в то же время хочу… очень хочу, чтобы губы его моих коснулись. Что за дикие безумные мысли, Мария. Ты совсем с ума сошла в этом замке, в этом городе. Как можно думать подобное о человеке, который чуть не изнасиловал тебя!
Но сейчас воспоминания о дне нашего знакомства бесконечно далеки. Сейчас не могу думать об этом, не получается. Меня окутало горячее чувственное облако, и огромных усилий стоит не раствориться в нем. Погрузиться. Прикоснуться. Попробовать.
Меня охватывает желание. Нет сомнений, что это оно. Сильное, никогда раньше не испытывала подобного.
А отшельник… Он словно из железа отлит. Даже не касаясь его, чувствую, что он будто статуя. Полное отсутствие эмоций. Но потом понимаю — они есть, только глубоко внутри. Под его полным контролем. Я вижу в его глазах огонь, жажду. Но понимаю, чувствую интуитивно, что он никогда не даст им выхода.
Его лицо все ближе, его губы почти касаются моих… Я потом, позже, долго этот момент в голове проигрывала. Снова и снова. Не знаю, почему меня так взволновало происходящее. Не страх, не испуг, нет. Мне другое не давало покоя. Какая-то отчаянная тяга, оглушающее желание почувствовать прикосновение его губ — все это пугало, внутри словно комок колючек образовался, раздражающий, мучающий.
Но в последний момент Дубровский отступил на шаг. Мне почему-то показалось, что для этого ему понадобилось огромное усилие. В ответ я мышью мимо прошмыгнула. Сбежала. Он сознательно дал мне выбор. И я выбрала — побег, свободу. А теперь снова и снова возвращалась к моменту, когда наши губы чуть не соединились, и пыталась представить, как бы могло быть… что за ощущения могла испытать… не будь я такой жалкой трусихой.