Тайфуны с ласковыми именами
Шрифт:
Солидное приданое прошлого. Пятьдесят два предателя, которые периодически действовали либо были готовы к действию при определенных обстоятельствах. Пятьдесят два агента, которые будут целиком в распоряжении противника, если их вовремя не обезвредить. А насколько это возможно, пока сказать трудно, потому что на лежащих передо мной листах обозначены только маски, а истинные лица значатся на недостающем втором куске рукописи.
Полоски бумаги, до которых я докопался, весьма горькая победа. И все-таки победа. Потому что предположения, высказанные до
Только эта другая часть – не вторая, самая важная, а третья, насколько можно верить дополнительным сведениям, полученным от Пенева еще в кабаре.
Об этом и шла речь в заключительной части нашего разговора:
– Как бумаги попали в руки другого лица?
– Наверно, их взяли из сейфа сразу после убийства.
– А копии досье разве не существовало?
– Вы что, Горанова идиотом считаете? Картотека, говорил он, вот здесь! – И Пенев многозначительно постукивает указательным пальцем по голове. – Старик был стреляный воробей. Хотя и он ушел в мир иной.
– А почему ушел?
– Да потому, что дал маху с Караджовым… который оказался вовсе не Караджов… не знаю, в курсе ли вы…
– Я в курсе.
– Глупее всего то, что старик накололся именно при попытке обезопасить себя. Боясь, что его накроют ваши, сообщил о своей промашке… Иксу. Икс послал на выручку меня, и, казалось, все обошлось. Но потом появились эти женщины… Розмари, Флора… И стало ясно, что за стариком установлена слежка. Дальше больше, раздался этот телефонный звонок…
– Звонок?
– Я тогда подумал, что это ваша работа. Кто-то настаивал на встрече с ним… Невразумительно намекнул на что-то там… видимо, не подозревая, что телефонные разговоры старика подслушиваются… Это и решило судьбу Горанова.
– Они бы не стали его устранять, если бы вы не сообщили им, что существуют досье, что все записано черным по белому, – вставляю я только для того, чтоб поддержать разговор. – Ни один дурак не станет заносить руку на живую картотеку, пока не выудит из нее все, что может пригодиться.
– Думайте, что хотите, – отвечает Пенев.
– И что же это за бумаги, унесенные из сейфа?
– Третий раздел.
– А второй?
– Я же вам сказал: насчет второго обращайтесь к самому Горанову.
То, что отсутствует именно второй раздел, содержащий подлинные имена агентов, с одной стороны, плохо, но с другой – хорошо. Кениг и его люди пока не располагают подлинными именами. Сведения, содержащиеся в третьем разделе, достаточно важны, однако не могут иметь практической пользы, поскольку отсутствуют имена соответствующих исполнителей.
С этой в какой-то степени утешительной мыслью я достаю фотокамеру-зажигалку и начинаю снимать листки с машинописным текстом. Снимаю дважды, на две различные пленки. Одна завтра утром отправится в тайник «вольво». А
– Вы идете по улице, и вдруг вам на голову падает цветочный горшок. Что это, случайность или судьба? – спрашивает Бенато, глядя на меня сквозь толстые очки круглыми младенческими глазами.
– Да, – отвечаю я без промедления.
– Что «да»? – снова спрашивает он уже с ноткой недовольства. – Вы, дорогой мой, просто не слушаете меня.
– Признаюсь, я маленько отвлекся, – тихо говорю я, отмахиваясь от своих мыслей.
– При этой вашей рассеянности немудрено и обед пропустить, – все так же недовольно отмечает мой компаньон и смотрит на часы. – Не кажется ли вам, что ваша дама заставляет нас слишком долго ждать?
– Мне кажется, что нам уже пора делать заказ, – предлагаю я, поскольку разговор этот происходит в уютном уголке «Золотого ключа» и поскольку как раз в этот момент у входа появляется импозантная фигура Флоры и словно туча закрывает собой белый свет.
Я встаю и исполняю неизбежный церемониал представления, после чего усаживаю даму между собой и Бенато. На Бенато Флора явно произвела впечатление, правда, исключительно своим ростом. Он, как мне кажется, давно уже вступил в тот возраст, когда на женщин смотрят только как на возможных собеседников.
После короткого совещания с Феличе, который всегда готов предложить все самое дорогое, мы заказываем аперитив и обсуждаем меню. Затем Бенато возвращается к прежней теме, только теперь он направляет свои испуганные детские глаза не на меня, а на Флору:
– Дорогая госпожа, представьте себе, что вы идете по улице и на вашу очаровательную головку откуда-то падает цветочный горшок. Как вы считаете, случайность это или судьба?
– Цветочный горшок, – коротко отвечает немка.
– Ну конечно, но все же какая-то сила привела его в движение.
– Земное притяжение, – уточняет дама.
– А вот мысль о фатуме вам не приходила?
– Видите ли, господин, если вам на голову свалится цветочный горшок и если вы при этом уцелеете, лучше всего подумать не о фатуме, а о том, как бы вызвать по телефону «скорую помощь». Ну, а если не уцелеете… Что ж, в этом случае вы можете быть уверены: проблема фатума вас больше никогда не будет беспокоить.
Справившись таким образом с трудным философским вопросом, Флора берет только что налитый бокал «дюбоне» – Феличе ни секунды не заставил себя ждать – и отпивает большой глоток. Полагаю, что вопреки проискам зловредной судьбы Бенато сделал бы то же самое, если бы не ухитрился опрокинуть свое вино. Правда, пострадал костюм не дамы, а его собственный. Вездесущий соотечественник Бенато подоспел как раз вовремя, чтобы прикрыть залитую скатерть двумя салфетками и подать новую порцию «дюбоне». Опасаясь, что случившееся может повториться, я и Флора следим за развитием событий с известным напряжением, да и сам Бенато, как видно, не свободен от подобных опасений, потому что предпочитает одним духом опорожнить свой бокал.