Тайфуны с ласковыми именами
Шрифт:
Пока мой партнер в ожидании салата из крабов обсуждает с нами одну из своих любимейших тем, а именно непрекращающиеся зверские убийства, что, конечно же, дело рук мафии, немка слегка наклоняется ко мне и шепчет безучастным тоном:
– Сегодня утром убит этот, как его, Пенеф.
– Как?
– Так же, как Гораноф: ножом в спину.
– Но вы, как я вижу, не слушаете меня? – бормочет с легким укором Бенато. – А я говорю о том, что в наше время преступность приобретает действительно угрожающие
Наконец на столе появляются крабы, а затем и телятина по-итальянски, с зеленью и овощами, кофе и по наперстку коньяку, чтоб лучше усваивалась пища. Таким образом, если не принимать во внимание несколько разбитых бокалов и опрокинутые приборы, обед проходил вполне нормально не только для Бенато, но даже для Флоры, которая, несмотря на преждевременную гибель знакомого соседа, явно не утратила аппетита.
– Давайте выпьем еще по чашечке кофе, – предлагаю я в надежде услышать то, что и слышу:
– Прекрасная идея, но лично мне пора. Не хотелось бы расставаться с такой приятной компанией, но у меня неотложная встреча.
Бенато не только расстаться с нами трудно, он уже говорит с трудом, так его разбирает послеобеденная сонливость, и встреча с собственной постелью для него и в самом деле неотложна.
Мне остается только смириться с этим, и, заказав еще один кофе, я обращаюсь к Флоре:
– Когда это обнаружилось?
– В одиннадцатом часу. Возвращается домой Виолета, идет на кухню и натыкается в прихожей на труп. В спине торчит нож. Его убили, вероятно, за несколько минут до ее прихода. Когда Виолета ушла из дому, чтобы съездить на Остринг, в кондитерскую, был десятый час.
– Между десятью и одиннадцатью – исправно действуют, – заключаю я.
– Пускай над этим ломает голову полиция, мой мальчик. Для нас важнее другое – кто следующий?
– Уместный вопрос. Я рад, что ты над этим призадумалась.
– Чему тут радоваться?
– Скорее поймешь, что тебе полезно сотрудничать со мной.
– Если ты не станешь водить меня за нос, – вставляет Флора.
– Об этом можешь не беспокоиться. Лучше подумай о другом: у тебя опасные соперники, дорогая.
– Я это и без тебя знаю. Надеюсь, они не только мои соперники, но и твои.
– Меня не интересуют…
Фраза остается незаконченной, потому что моя собеседница знаком предупреждает меня о приближении кельнера. А когда Феличе удаляется, разговор принимает иное направление:
– Ну как, встреча состоится?
– Я затем и пришла, чтобы тебя осчастливить. Ее ирония не предвещает ничего хорошего.
– Где и когда?
– Ровно в шесть. Внизу, у лифта.
– У какого лифта? Что у кафедрального собора? – невинно спрашиваю я.
– Да. У лифта Эмпайр Стейтс билдинг не так удобно.
До шести еще далеко. И так
Оказывается, ее нет дома. После памятной ночи, которую я провел у Флоры, в наших отношениях с квартиранткой стал ощущаться легкий холодок. Совсем легкий и едва заметный, но все же холодок.
– У меня создалось впечатление, что вы слишком усердно, я бы сказала, чересчур самоотверженно кинулись в атаку на эту немку, – заметила было Розмари, когда я пришел домой на следующее утро.
– Если мне память не изменяет, вы сами поставили передо мной задачу, – попытался я оправдываться.
– Да, но не в этом, не в сексуальном смысле, как вы это поняли.
– В сексуальном смысле… Стоит ли преувеличивать…
– Вы не подумайте, я не ревную, просто я боюсь за вас, – сказала Розмари, – отклонения от нормального вкуса начинаются с пустяков – скажем, человека потянет на вульгарную бабищу или что-нибудь в этом роде. А потом незаметно дело доходит и до грубых извращений.
– Стоит ли преувеличивать? – примирительно повторяю я. – Все делается только ради вас.
– Ну и какой же результат? Я имею в виду не то, что вас так занимает, а то, что интересует меня.
– Если вы полагаете, что такую крепость, как Флора, можно взять за одну ночь…
– И сколько же вам понадобится, чтобы полностью овладеть этой цитаделью? Тысяча и одна ночь? Или чуть больше?
– Ваша ирония становится безвкусной, милая. Отрицать не стану, это доставляет мне некоторое удовольствие. Но возможно, вы все-таки ревнуете.
– И не надейтесь. Мне абсолютно безразлично. И если мне было немножко обидно, то только потому, что за всю ночь вы не вспомнили обо мне и о том, что меня заботит.
– Не знаю, как вас убедить, но я ни о чем другом и не думал.
– Только фактами, милый. Одними только фактами, и ничем иным.
– Факты пока что таковы: Флора действительно интересуется брильянтами и находится здесь именно из-за них.
– Об этом нетрудно догадаться.
– И за Флорой, точно так же, как и за вами, стоит другой.
– Я подозревала.
– И этот другой – немецкий торговец Макс Бруннер.
– Чем же он торгует?
– Не брильянтами. Но, как вам известно, брильянтами интересуются не только ювелиры. Иначе ювелирам было бы некому их сбывать.
– Как вы вовремя мне это сказали. А какие у нее отношения с Пенефом?
– Вы можете быть вполне спокойны. Она обозвала его кретином.
– Это еще ни о чем не говорит. Кретины для того и существуют, чтобы быть орудием в руках умных.