Тайга мятежников любит
Шрифт:
У Кати не было плана. Голова уже работала. Непременно зайти к волостному чинарику – тот будет пить городскую водку, приговаривая, что у соседки самогон лучше, а городские недоумки – раскапывать, чихая от пыли, обгрызенные мышами земельные чертежи, межевые записи и прочие «архивы». Если, конечно, вся эта макулатура не сгорела еще во времена усмирения Унгерна. А потом – ногами, с металлоискателем. Кстати, насчет металлоискателя…
Заокеанская авантюристка опять прочла его мысли:
– Если вы сомневаетесь насчет… – она задумалась, подбирая верное слово, – приспособлений для поиска клада… то можете не волноваться, Максим. Я заходила в магазин
Максим терзался противоречиями.
– Ну хорошо, Катя, вы Соколиный Глаз, последняя из могикан и незаконнорожденная правнучка Генри Моргана. Но я-то человек городской, не таежный охотник. Не представляю, чем могу вам помочь.
– Но вы тоже интересовались коллекцией…
Хотел бы он представить, как можно разделить коллекцию Шалимова. Как разделить собор Василия Блаженного в Москве? Каждому по маковке?..
Они действительно подвергались опасности! Убежденный, что настоящий мужчина должен уметь ухаживать даже за гладиолусами, он опять поплелся ее провожать. Сгущались сумерки, зажглись фонари, на улицах было многолюдно, но стоило свернуть в подворотню, как навалилась темнота. Он вновь почувствовал страх. Машинально отыскал ее руку, удивившись, какая она гладкая и холодная.
– А другой дороги до вашего подъезда нет? – вроде бы пошутил, но прозвучало трусливо, неудобно стало.
– Нет другой дороги… Есть пожарная лестница с другой стороны дома, там сквер… но чтобы с нее добраться до балкона, нужно пройти по тонкому карнизу… Вы всерьез считаете…
– Шучу я, Катя, – буркнул Максим. – Умный в гору не пойдет. Держитесь за меня, прорвемся.
Шутка оказалась пророческой. Он успел уловить позыв – все же в армии учили не только кантики на кроватях подбивать. Где-то впереди завелся мотор, зашуршали шины. Нормальный водитель включил бы фары, но этот световую сигнализацию проигнорировал! Смазанное движение в конце тоннеля, где арка выходила в закрытый двор. Машина въехала в подворотню – тут водитель и врубил дальний свет! Взревел мотор, ахнула ослепленная Катя. Он помнил по прошлому «провожанию», что подворотня предельно узка – не то что двум машинам не разъехаться – пешеходу с машиной нужно постараться! Запрыгнуть на капот? Красиво, но в последний раз… Он отшвырнул ее куда-то в сторону и с воплем: «Прижмитесь к стене!» – прыгнул сам. Вжался в щербатую стену, больно торкнулся затылком. Машина с ревом промчалась – хорошо, что пузо не отрастил от любви к пенным напиткам, иначе бы закрутило…
Машина вынеслась из арки – водитель врезал по тормозам, заглох мотор. Погасли фары – растворился призрак, как будто и не было. И снова звенящая тишина, пот со лба Ниагарским водопадом… И прерывистое дыхание вроде бы живой женщины. «Весело проводим лето…»
– Катюша, вы меня слышите? – Подумал и зачем-то добавил: – Прием.
– Слышу вас нормально… – подумав, сообщила Катя. – Максим, а что это было?
– А вы не видели табличку на въезде в подворотню? – пошутил он. – «Осторожно, злая машина»… Послушайте, вас там не сильно сплющило? Оторваться можете?
Взревел мотор, машина тронулась задним ходом. Он схватил ее за локоть, поволок из подворотни. Выбежали во двор – свернули за угол. Судя по рычанию, внедорожник был не «паркетный», наступал на пятки. Он потащил ее к мусорным контейнерам, мусор из которых, похоже, не вывозили со времен празднования пятидесятилетия Омской директории. За
– Дуй наверх! – а сам метнулся к кособокой скамейке, притулившейся у крыльца, и одновременно с визгом тормозов выдрал из нее доску с гвоздями. Откопал топор войны, называется… Обжигая пальцы, он швырнул ее в лобовое стекло. С удовольствием бы отделал кое-кому фасад… В салоне закричали. Инерция закрутила, он потерял контроль над правой ногой, которая заплелась вокруг левой, и все это кончилось сотрясением черепа о бетон. Состояние – как после нокдауна. Уговаривая себя не заснуть, он кое-как поднялся, ввалился в подъезд – запрыгал по ступеням. На третьем этаже догнал скулящую Катю, обгонять не стал, прислонился к стене. Выждал немного, побежал на пятый этаж, где совсем недавно строил соседей. Дождался, пока она откроет дверь, вкрутился в темень прихожей, заперся, начал готовиться к долговременной осаде. Стучите, вам откроют…
Чуть позднее он сообразил, что осада в лучшем случае отменяется, в худшем откладывается. Тишина за дверью несколько озадачила. Он высунулся из окна – машины под домом не было. Выбрался на балкон, провел визуальную разведку. Набравшись храбрости, отпер дверь, прислушался. Похоже, экзекуция переносилась на более удобное время. Цепляясь боками за предметы интерьера, он забрел в комнату (как бы не единственную), свалился в кресло и отдался боли. Голова саднила безжалостно. В нехитрой системе зеркал, которую соорудила дрожащая Катя, краснела рваная рана на затылке.
– Вас учили медицине в вашем канадском Урюпинске? – стонал он, когда она пыталась промыть ему поврежденное место.
– Даже и не думаю вас лечить, – ворчливо отзывалась Катя. – От всех болезней, как положено, спасет зеленка… Потерпите, Максим, ваше ранение отлично совмещается с жизнью…
Он орал от острой боли, призывал оставить его в покое, поминал законы Древнего Рима, согласно одному из которых врачу отрезали руки, если пациент умирал во время операции. Потом сидел, обессиленный, чувствовал, как отступает боль. На него смотрели пристальные, лучащиеся глаза.
– Получилось, – она придирчиво осмотрела приклеенный пластырь. – Могли бы и поблагодарить, больной.
– Я старый солдат и не знаю слов благодарности, – огрызнулся Максим. – В этом доме есть телефон?.. Хотя я знаю – есть.
– Зачем? – она насторожилась.
– Хочу позвонить в полицию.
– Не надо в полицию, – она испугалась. Максиму стало интересно – почему?
– Вы хотите жить в постоянном страхе?
– Это не затянется, – она многозначительно коснулась его руки. – Надеюсь…
– Дело хозяйское, – он пожал плечами и принялся выбираться из кресла. Доковылял до прихожей, когда плеча коснулась тонкая ладошка.
– Вы куда-то собрались, Максим?
– Домой хочу, – сказал он почти честно. – Запритесь на все замки и никому не открывайте, даже если явится почтальон с известием, что бабушка из Канады оставила вам наследство… Хотя какая, к черту, бабушка, вы сами из Канады…
– А сердце старого солдата ничего вам не подсказывает?
Типичная провокация. Она была совсем рядом, он чувствовал запах приятного парфюма и еще не выветрившегося страха. Ее глаза приветствовали проснувшихся в мозгу демонов.