Тайгастрой

Строковский Николай Михайлович

Председатель колхоза Пияков обратился к Журбе и что-то долго говорил, держа его за пуговицу кителя и показывая на завод.

Бармакчи пояснил:

— Говорит, прежде

мы думать не могли, чтобы в тайге увидеть завод. Есть разные сказки, только про завод нет. И колхозники наши боялись, что жить станет трудно. А получилось иначе. Хозяйство у нас выросло. Люди живут зажиточно.

Наперебой шорцы и алтайцы говорили еще что-то, а Бармакчи переводил.

— Говорят, прежде у нас были зайсаны, и бедняки пахали им землю андазыном — сохой, а сейчас зайсанов нет, и землю пашут железной лошадью — трактором. И об этом в сказках тоже нет.

— Если почки набухли на деревьях, то они обязательно распустятся, быстро расцветут. Жизнь сильнее смерти! Можете это перевести своим землякам? — спросил Журба.

— Это они понимают без перевода! — заметил Абаканов.

Бармакчи закивал головой.

Надя обняла Женю за талию и

отвела ее чуть в сторону.

— Как тебе, Женечка?

— Хорошо мне... О, Надя... Жизнь... Большая, сложная штука...

— Поедешь в Ленинград?

— Может быть.

— А Михаил Иванович?

— Михаил Иванович? Он не хочет, говорит, разве нельзя здесь учиться? Разве металлургом быть хуже, чем кораблестроителем? У нас ведь и вечерний металлургический институт открывается. Ты можешь работать и учиться. Так он говорит.

— А ты?

— Я уже и сама не знаю...

Вчетвером, близкие, понимающие друг друга, они ходили всю ночь, не чувствуя усталости; небо было звездное, все предвещало погоду. Завод дышал полной грудью, четкий ритмичный стук машин наполнял воздух, и хотелось слушать и слушать жизнь этого рожденного усилиями людей исполина, в котором все было красиво и совершенно.

1950—1956