Тайина
Шрифт:
Обычно седы вмешиваются, когда нужно предотвратить что-то плохое, избежать каких-то последствий, неизвестных для простого демона. Отец рассказывал, например, что однажды приблизил к себе демоницу, и так сильно она ему нравилась, что он уже подумывал жениться. Однако пришли седы и велели сослать демоницу куда-нибудь подальше с глаз долой, не общаться, не читать письма от неё, не слушать и не встречаться с ней никогда. Отец был крайне удивлён и даже возмущён, ведь девушка ему очень нравилась, она была невероятно красивой и ласковой. Однако сед настаивал на своём и, видя состояние отца, рассказал ему предсказанное. Оказывается, демоница в будущем родит сына, который вырастет настоящим тираном, сведёт со свету и отца, и брата, и погрузит мир
Поэтому вмешательство седа что-то значит. Только что? Может быть кто-то из нас мог погибнуть? Вспомнить хотя бы срубленное дерево. Если бы его не срубили по приказу седа, то возможно на этом моя жизнь закончилась бы, не со всеми ранами справляется регенерация. А вспомнить куртку таска. Зачем он надел её? И как так удачно вышло, что она выдержала выстрелы стража, ведь ни одна колючка не навредила Таю.
Нарин ушёл, и мы с Таем пошли в общежитие. Он молчал и вроде был спокоен, а внутри меня снова бушевала буря. Я хотел вытряхнуть его из куртки, а потом сжать в объятьях, чтобы… что?.. Не может быть! Я что, влюбился в таска? Отец будет «счастлив»! Да он меня на такие мелкие ленточки порвёт, что никакая регенерация и даже магия не поможет. Или на цепь посадит! Да мне даже посоветоваться не с кем! Алькар, тот ещё любитель женских хвостов, перестанет считать меня своим другом! А Тай? Он назовёт меня извращенцем! Не хочу видеть презрение в этих красивых глазах.
Скосил глаза, посмотрел на Тая. Он шёл, обнимая себя за плечи, и я увидел, как его ладонь сжимает рукав куртки, а коготки врезаются к кожу… У-у-у, я, кажется, извращенец, меня убить мало! Постарался отодвинуться от Тая, за что получил его удивлённый взгляд. Проводил его до комнаты и сухо попрощался. А пока шёл до своей комнаты, думал, какой же я дурак, зачем вообще мне нужно было провожать Тая до его комнаты. Он что, сам не дошёл бы?
Следующие две недели превратились для меня в сплошной кошмар. Я старался избегать Тая, на занятиях всегда садился так, чтобы между мной и ним сидели Хаим и Алькарти. В столовой приглашал за свой стол других демонов, якобы поговорить о будущем спарринге или обсудить прошлый. Всё, что угодно, только не разговаривать с Таем. Разговор с ним — это выше моих сил. Я не мог смотреть в его глаза, и в то же время не мог не дотрагиваться до него. По ночам просыпался в холодном поту, а тело горело так, что готово было поджечь постель.
Мне не хватало маленького таска, очень не хватало. Я так выматывал себя на спаррингах и скачках, что приходил в комнату и валился без сил. Однажды на спарринге так разошёлся, что Алькарти попросил пощады. Как мне теперь жить? Наверное, всё-таки стоит смириться и признаться отцу, что я болен. Может быть мы с ним отправимся в Храм мира, и храмовники пожертвуют один крючок с магией для моего восстановления? Дадут ли они, ведь это великая драгоценность?!
Тай видел, что я сторонюсь его, но, к счастью или уж к несчастью, не знаю, не напрашивался никогда. На наши спарринги и скачки ящеров не ходил, от физкультуры ректор освободил его навсегда. Попробовал как-то подойти к Рамойти, сказал, что нужен совет, но ректор только хитро подмигнул мне и сказал, что опаздывает к демонице. Мол, не нужно заставлять девушку ждать. Понятно, хорошо, хоть у кого-то есть личная жизнь.
Однажды ночью я снова проснулся в холодном поту и понял, что больше не могу. Пусть меня потом выбросят в стаю хатсов, но я не могу быть вдалеке от Тая. Хотя бы просто видеть его, просто слышать его голос. Встал с постели, просунул ноги в домашние тапки и, как был в пижаме, что была мне велика — любил спать в свободной одежде — отправился к
Подкрался к двери и тихо потянул за ручку, мысленно благодаря тех, кто придумал правило не закрывать двери комнат. Зашёл внутрь, прикрыв дверь, и поразился царящей там атмосфере. Тай сидел на диване и рассматривал картинки в книге, вокруг него светили огоньки, совсем немного. Света как раз хватало для чтения. Присмотрелся: огоньки сидели на диване, на стене, несколько расположились на рогах таска, некоторые на плечах. А сам Тай смотрел в книжку и тихо напевал грустную протяжную мелодию. Слова и музыка мне были не знакомы, это точно. Но кажется, огоньки собрались именно из-за неё, они так прислушивались.
— Имрай? — Тай заметил меня, и я понял, как нелепо выгляжу, в пижаме, домашних тапках и наверняка взъерошенный. И что сказать, зачем я пришёл? Попросить конспект? Это странно, но при всём желании я сейчас не мог вспомнить даже название хоть одного предмета, не говоря о чём-то другом.
— Тай… я… — продолжить я не смог. Неожиданно вокруг меня на полу образовался жёлтый круг, он еле заметно светил, выстреливая в разные стороны крошечными молниями. Призыв! — Тай, — я обречённо посмотрел на таска, он уже вскочил с дивана и метнулся ко мне. — Тай. — Зачем я пришёл к нему, лучше бы остался в комнате, хотя нет, пришёл не зря, ведь смог увидеть его. В последний раз. Круг еле заметно завибрировал, сменяя цвет на оранжевый. Я помнил из рассказа, при красном цвете меня перенесёт в Нижний мир, а оттуда, как известно, ещё никто не возвращался. Смотрел на таска и думал, что ни за что не признаюсь ему. Зачем оставлять о себе такую память? Не хочу, чтобы он помнил обо мне, как об извращенце. — Прощай, Тай, — я облизнул вмиг пересохшие губы. — Прощай.
17. Тайина
Это хорошо, что Имрай стал избегать меня. Ещё бы, чуть из академии не вылетел, а всё потому, что один хилый таск не может постоять за себя. Нужно просто потерпеть, твердила я себе, провожая взглядом мощную спину Имрая, спешащего на спарринги. Немного осталось, думала я, заглядывая в его серые глаза. Уеду и не увижу его больше. Хватило Влада, он тоже казался нормальным. Все мужики — пусть они даже демоны — одинаковые, нужно держаться от них подальше, иначе опять слёзы лить. Не нужен мне никто, внушала я себе, когда проходила мимо спаррингов и видела плоский живот Имрая, его узкие бёдра.
Аутотренинг не работает — это я поняла не сразу. Сначала надеялась, что справлюсь, радовалась, что Имрай садится далеко от меня на занятиях, что почти перестал разговаривать со мной. Всё пройдёт, забудется!
Не проходило и не забывалось, а с каждым днём становилось всё больше. Хотелось видеть его, хотелось большего… броситься как в омут с головой.
Нашла в библиотеке книжки с картинками. Сначала искала учебник по ботанике, но попались эти, с картинками, и я забрала всё, что смогла унести. Теперь каждый вечер рассматривала их, напевая песни из прежнего мира. С ужасом поняла, что забыла некоторые строчки, хорошо хоть мелодии остались в памяти. Неожиданно на звуки голоса стали приходить огоньки, некоторые чуть ли гнездо у меня в голове не свили. Сначала я опасалась, но потом поняла, что с ними одиночество отступает.
Не успела осознать, что ко мне пришёл Имрай, как под ним загорелся круг призыва! Ужас и паника охватили меня. Что делать? Что там говорили на лекции? Не помню, столько всего рассказывали, и не знаешь, что важно, что пригодится, а что забудется и не вспомнится никогда.
Единственное, что удалось вспомнить это окончание лекции. Кажется, ректор сказал, что призванный никогда не сможет вернуться в этот мир. Посмотрела на Имрайди. Он стоял, белый, как снег, и прощался со со мной. Что ждёт его там? Что случается с призванными? Я не помнила, что говорил ректор, и это было ужасно!