Тайм-аут

Кот Юлия

Врач бросил взгляд на опухшую ногу и его брови сдвинулись к переносице. Он задумчиво почесал бородку, и сердце Василисы сжалось.

– Все плохо? – спросила она предательски дрогнувшим голосом.

– Не думаю… Но точнее скажу после полного осмотра и снимка. Будет неприятно.

Было не просто неприятно. Лодыжку пронизывало колючей болью при каждом прикосновении. Зажмурившись, Василиса отвечала на вопросы врача.

– В целом, все понятно, – сказал он. – Снимок лишь подтвердит мои предположения. Пока это только растяжение,

но достаточно сильное. Продолжать тренировки – большой риск.

Врач продолжал говорить, но Василиса слышала только отдельные слова, обрывки фраз. Мозг отказывался воспринимать информацию, в голове пульсировала единственная мысль: «На сколько дней он меня отстранит?».

Когда врач закончил говорить, в голове у Василисы царил полный хаос. Она по-прежнему не могла сосредоточиться, все вокруг словно плыло. Казалось, она вот-вот отключится, и мир поглотит темнота.

– Повторите, пожалуйста, – попросила Василиса, не поднимая глаз.

– Отстраняю вас на неделю. Нужно пройти дополнительные обследования, и, в любом случае, потребуется снимок, чтобы подтвердить диагноз.

– Нет-нет-нет! – запричитала Василиса. – У меня матч через две недели…

– И ты успешно его отыграешь, если будешь следовать рекомендациям, – бесстрастно закончил врач.

Никита сидел рядом, потягивая уже второй кофе из картонного стаканчика. Он не вмешивался, не пытался задавать вопросы, но его присутствие помогало ей не расплакаться. Мама после приема у врача, умчалась на работу, а Никита с Василисой, несмотря на то, что успевали на третий урок, в школу не пошли. От мыслей о том, что она неделю не сможет играть, становилось тошно.

– Значит, приглашение я не получу, – еле слышно прошептала Василиса, ковыряя ногтем лавку.

Уже полчаса они сидели в Центральном парке культуры и отдыха и смотрели, как кружатся кабинки колеса обозрения.

– Откуда столько пессимизма? Нога немного восстановится, и ты сможешь в полную силу отыграть матч.

– Но без нормальных тренировок я не справлюсь…

– Во-первых, не ты, а мы. Ты что, не веришь в мой профессионализм? Да я за неделю из тебя звезду баскетбола сделаю, – толкнул ее плечом Никита.

– Я не смогу, – сказала она.

Ее голос стал хриплым от сдерживаемых слез.

– Сможешь, – отрезал Никита. – А теперь пойдем кататься. Другие любуются красотами Волгограда, а мы что, хуже?

По щеке Василисы скатилась слезинка, и она вытерла ее тыльной стороной ладони. Никита поднялся первым. Одернул рубашку, смахнул невидимые пылинки с джинсов, пригладил волосы. Когда на них падали отблески солнца, они становились светлее, приобретали золотистый оттенок.

– Слишком долго на меня смотришь. Ослепла от красоты? – не удержался он от подколки, закидывая в рот очередную пластинку мятной жвачки.

– Ты неисправим.

– Какой есть.

Его протянутая ладонь показалась ей спасательным кругом.

Кабинка

предательски раскачивалась. С колеса обозрения открывался потрясающий вид на город – такой, что просто дух захватывало. В приоткрытое окно залетал ветер, прохладный и свежий.

– Интересно, какая здесь высота… – пробормотала Василиса, разглядывая уплывавший вниз город.

– Пятьдесят метров, – ответил Никита.

Василиса закусила губу.

Он спокойно откинулся назад, привалившись спиной к стеклу кабинки. Его занимали вовсе не потрясающие виды на город, он внимательно смотрел на Василису.

– Боишься высоты? – поднял бровь он.

– Скажем так, я не фанатка острых ощущений.

Василиса мертвой хваткой вцепилась в железное сиденье. Кабинка поднималась все выше.

– Красиво, правда? – Никита указал рукой на город, раскинувшийся у них под ногами.

Василиса кивнула, но не могла произнести ни слова, поглощенная зрелищем. Волгоград лежал перед ней как на ладони – Волга, центр города, собор Александра Невского, купол планетария… Внизу, словно крошечные точки, сновали люди, небо было затянуто бархатным покрывалом облаков.

Василиса смотрела на маленькие домики, на блестящую поверхность воды, но в голове крутились совсем другие мысли. Воспоминания о днях, проведенных с Лебедевым, полных смеха, шуток и непринужденных разговоров, сплетались в один большой клубок волнения, трепета и каких-то новых, странных, необъяснимых чувств. Кабина медленно вращалась, ощущение полета над землей завораживало.

– Я никогда на нем раньше не каталась, – призналась Василиса, и ее голос слегка дрогнул.

– А я катался, но давно с мамой и отцом, – сказал Никита и отчего-то помрачнел.

– Что-то случилось? Ты какой-то… другой.

– Нет, – он покачал головой. – Все в порядке.

Короткий диалог прервался, каждый погрузился в свои мысли, и в этом молчании не было ничего гнетущего, наоборот, оно было комфортным, нужным им обоим.

– Хочу прокатиться здесь ночью, когда колесо подсвечено разными огнями, – вдруг мечтательно проговорил Никита.

Он повернулся к ней, заглянул ей в глаза. В этот момент между ними возникло какое-то особенное чувство, которое никто из них не смог бы описать.

– Знаешь, что еще я хотел бы сделать? – спросил он, и его дыхание стало прерывистым.

Этот вопрос заставил ее сердце забиться в бешеном ритме. Она чувствовала, как тепло растекается по телу, а щеки вспыхивают румянцем.

– Что? – прошептала она, чувствуя, как в груди разгорается жар.

– Хочу поцеловать тебя, – выдохнул он.

В его голосе звучала такая нежность, а все происходящее казалось таким невероятным, что по спине пробежала дрожь. Отчаянно хотелось согласиться. Как за столь короткое время они успели пройти такой путь. Были друзьями, а теперь… Кто они теперь? Вопреки здравому смыслу, Василиса молча кивнула.