Таймдайвер
Шрифт:
Тут его внимание привлек ствол поваленного дерева, опускавшийся практически к самой воде. Сергею захотелось во что бы то ни стало прыгнуть с него в воду, как с трамплина. Он тут же решил воплотить свое желание в жизнь. Легко взобравшись на дерево, сделал два коротких шага к его краю. До воды было всего метра полтора. Легко оттолкнувшись, он прыгнул головой вниз, выставив впереди себя руки. Бревно или что там еще, скрывавшееся под водой, оказалось неожиданно близко. Руки лишь немного смягчили удар, который оказался, все же достаточно сильным, чтобы у Сергея потемнело в глазах и непрозрачная, тугая пелена окутала его всего с головы до ног.
09.
Вода
– Да, - сказал он вслух сам себе, почесывая ушибленную голову, – бывает же...
Бросив взгляд на часы, оставленные на полочке около умывальника, он убедился, что до обеда времени еще предостаточно, а, значит, он находился в беспамятстве не больше нескольких минут. Очевидно, не на столько оправился от аварии, как сам о том думал. Рановато понадеялся на свои силы. Еще легко отделался – всего лишь шишкой – мог и совсем ведь голову разбить. Сергей стал медленно натягивать на себя одежду, оставленную им на кровати до похода в душ. Сомнения некоторое время еще мучили его. Слишком уж реальным были его ощущения. Но, немного поколебавшись, он отбросил их в сторону. «Так и до психушки недолго», - сказал он сам себе, застегивая последние пуговицы на рубашке.
После обеда настроение его значительно улучшилось. Он уже с достаточной долей юмора вспоминал свой недавний «мираж». И через несколько дней после происшествия Сергей все еще иногда возвращался мысленно в воспоминания, которые совершенно не поблекли со временем, а оставались столь же ясными, словно он не сознание терял два дня назад, а смотрел захватывающий фильм. Закрыв глаза, Гардин частенько размышлял о том, что бы он мог сделать и как бы повел себя, если бы все это произошло на самом деле.
Подошла пора выписываться. Чувствовал себя он уже совершенно нормально. Совсем немного болела грудь, но врач уверила его, что через недельку он об этом позабудет. Но недели три еще должен будет поберечься, пока все окончательно придет в норму. Забрав все необходимые бумаги у дежурной сестры, Сергей пошел в свою палату - переодеться. Одежду за день до этого принес Николай Бобов, как и обещал. Она оказалась совсем не лишней, так как одежда самого Сергея действительно пострадала настолько, что ее пришлось выбросить. Только куртка осталась практически невредимой. Быстро скинув больничную одежду, он натянул штаны и рубашку, принесенные Николаем. Проведя рукой по небритой щеке, несколько секунд размышлял о том, побриться ли тут или дома. Все же решил идти домой уже выбритым. Быстро скинул рубашку и прошел в ванную.
Он уже заканчивал скрести лезвием по подбородку, когда что-то привлекло его внимание. Он не сразу сообразил что именно, а когда понял, у него внутри все похолодело, и ноги внезапно сделались ватными. В зеркале он увидел свою левую руку, в которой держал станок. Тыльную ее сторону пересекал длинный неглубокий рубец. Как раз в том месте, где он получил удар мечом в своем полусне-полубреду. Долгую
Мозги работали, как бы через силу, будто застоявшийся мотор, который не хочет заводиться. Мотор вроде бы и пытался проворачиваться, но делал это со страшным скрежетом. Сергей силился что-то вспомнить, но ни как не мог понять, что именно. События последних дней вперемежку с бредом и снами проносились перед его глазами как карусель.
Замок... Бой... Обед с Готфридом... Купание... Нет, все это не то. Было что-то еще, что нужно обязательно вспомнить. Гардин чувствовал, что это «что-то» и есть ключ ко всему, что с ним происходит в последнее время. Вдруг картинка в мозгу остановилась, и Сергей увидел то, что хотел. Подойдя на негнущихся ногах к кровати, он осторожно взял куртку, уже зная, что он там найдет и боясь оказаться правым в своем знании. Запустив пальцы в нагрудный карман, он извлек из него белую прямоугольную карточку.
10
Сергей еще раз сверился с адресом на визитке. Да, все правильно. Веллингтон Авеню 21. Он стоял перед небольшим аккуратным особняком конца девятнадцатого века. Самый обычный дом, ничем не выделяющийся среди почти таких же, стоявших рядом на тихой зеленой улочке одного из многочисленных пригородов Брюсселя. Сергей приехал сюда три часа назад. Вначале просто бесцельно шатался по городу, оттягивая приход в этот дом. Но бесконечно продолжаться это не могло, и вот он стоит здесь, перед высоким крыльцом ухоженного дома и все еще размышляет, идти или не идти. В конце концов, путь был проделан не такой уж и маленький, чтобы просто так развернуться и уехать домой. Да и любопытство пополам со страхом распирало.
Постояв еще некоторое время у крыльца, Гардин решительно поднялся по ступенькам и нажал на кнопку звонка. Раздался красивый мелодичный звон, тут же отозвавшийся эхом где-то в глубине дома, и все стихло. «Может это и к лучшему» - подумалось Сергею. – «Если дома нет никого, он может со спокойной совестью разворачиваться и возвращаться восвояси. Во всяком случае, перед собой его совесть чиста». Погруженный в свои мысли, он стоял и рассматривал ажурную старинную ручку, резную дверь с кое-где потрескавшимся лаком; бледную, будто выгоревшую мозаику на ступенях крыльца. Так не соответствующую всей этой старине камеру наблюдения одной из последних моделей, незаметно пристроившуюся в уголке под козырьком, Сергей тоже не оставил без внимания.
Почему-то именно камера вернула Гардина к действительности из мира грез, и он протянул руку, чтобы еще раз позвонить, прежде чем уйдет. В этот момент дверь с тихим щелчком приоткрылась, как бы приглашая внутрь. За ней никого не было. Сергей с опаской заглянул внутрь и осторожно зашел в прихожую. Большой холл, оформленный под старину, предстал во всем своем великолепии. Красивый, тщательно начищенный дубовый паркет прямо таки лоснился. Казалось, его вполне можно использовать в качестве зеркала, если бы последнее не висело прямо напротив входа, заполнив собой почти всю стену. Несколько картин, насколько Сергей мог судить - подлинников, висело на стенах в красивых резных рамах. Массивная деревянная лестница, причудливо изгибаясь, вела на второй этаж. Ее перила были украшены затейливыми резными фигурами. Завершала картину огромная хрустальная люстра, которая, несмотря на свои размеры, казалась не тяжелой, а, наоборот, какой-то невесомой, словно хрустальное облако.