Таймер для обреченных
Шрифт:
Блинков выбрался на обочину, тут же увяз в разбухшем земляном навале, топорщившемся мусором. Арматурный прут, торчащий на добрых полтора метра, распахал на груди куртку, и сложенный «ПП» вылетел из внутреннего кармана как из пращи.
Джеб, на ходу сбрасывая куртку, не собирался сдаваться. Его кроссовки приобрели надежное сцепление с дорогой, и он догонял «Урал». Едва водитель притопил педаль газа, преодолев последний поворот, морпех в отчаянном прыжке достал до веревочных стяжек. Круговой шнур, стягивая тент, образовал петлю. На ней Джеб болтался как на крючке. Он подтягивался,
Баландин, сидевший за рулем, бросил взгляд в зеркало заднего вида. Выжимая все из дизеля, он бросил Парубному:
— У нас гость на борту. Срезал путь, видимо.
Роман без лишних слов вооружился ножом. Размахнувшись, он высадил рукояткой заднее, затемненное тентом стекло и коротко вскрикнул, поранившись. Впившись губами в разрезанную ладонь, он причмокнул, отсасывая кровь, и сплюнул красную кашицу на пол.
— Убери гостя.
Баландин сверкнул на командира глазами.
— Меняемся местами! — прикрикнул Парубный. — Быстрее! Или ты хочешь, чтобы он пострелял нас в затылок?!
Баландин, передав управление Роману, стал коленями на сиденье и разрезал тент через выбитое окно. Передернув затвор армейского пистолета, он вгляделся в полусумрак кузова и гигантской ящерицей скользнул внутрь.
Он не мог видеть «егозу», сорванную с ворот во время тарана, как не мог видеть ее в боковом зеркале. Сорвавшись с крыши сейчас, стальная и острая, как токарная стружка, лента неистовствовала наверху и хлестала по бокам брезента. Баландин словно оказался в мешке, вокруг которого бесновались черти. Он фиксировал ствол пистолета, ориентируясь на звуки. Удар слева, справа, сверху. Ствол «стечкина» мечется, очерчивает круги. Взведенный курок готов сорваться и ударить бойком в капсюль.
Хлесткий удар со стороны кабины. Спецназовец резко развернулся и поднял пистолет. Мгновение смотрел в темный угол кузова, затем он осветился так, словно кто-то сдернул занавеску, открывая икону. Баландин зажмурился на миг, не соображая, что источник света находится позади него, что свет ворвался через откидную часть тента. Когда он обернулся, увидел в шаге от себя противника.
Блинков воспользовался оторопью спецназовца и размыкающим ударом рук выбил оружие. Автоматический «стечкин» скользнул по брезенту и внешней части кузова и упал на дорогу.
Баландин показал себя настоящим профессионалом. Он не мешкал ни мгновения. Шагнул вперед, меняя стойку, и вынес руку в коронном ударе прямым в голову. Джеб отступил и левым предплечьем заблокировал удар снаружи и слева же нанес противнику сокрушительный удар локтем. Баландин отлетел к правому борту. Он бился насмерть и сдаваться не собирался. Он поднялся на ноги. С разбитым лицом он снова ринулся в атаку. И снова с прямым в челюсть. Блинков встретил его лоу-киком в бедро, подсаживая противника на колено. Коротко подпрыгнув и скрещивая ноги, он обрушил на его шею удар пяткой. Тело Баландина пронзила острая и короткая боль. Когда его мышцы сковало и резко отпустило, он уже ничего не чувствовал.
Присев подле мертвого спецназовца, Джеб обыскал его. Его «разгрузка» —
Николай поставил танк на место ворот, блокируя выезд. Чижов развернул башню «Абрамса» пушкой назад, давая возможность водителю выбраться из люка. Они бежали вслед за Абрамовым и Тимуром по дороге и смогли рассмотреть своего командира, болтающегося позади «Урала» на шнуре.
— Заарканили, суки! — выругался Николай.
В пылу боя Абрамов забыл ответить на звонок Мэлоди, эти пять минут ее трубка работала в режиме автодозвона.
— Мэл, быстро к нам! — ответил он на звонок. — Быстро!
Мэлоди в это время провожала глазами военный грузовик и видела Джеба, перекатывающегося через борт внутрь кузова. Она развернула микроавтобус и поехала в обратном направлении. Сбавила скорость и снова развернулась на дороге, заезжая на обочину, когда до спешащих навстречу агентов осталось несколько метров. Она уступила место за рулем Николаю. Тот, трогая «Мерседес» с места, наигранно сморщился:
— Не тот класс. Мне бы чего-нибудь помощнее...
Все его мысли сейчас были рядом с командиром, и он озвучивал их:
— Молодец он, конечно. Крикнул «Он мой!» — и скрылся вдали! А вы тут как хотите, так и расхлебывайте. Мэл, ты не успела щелкнуть нашего лихого командира? Дорого бы я заплатил за картинку на своей мобиле: болтающийся на веревке Джеб!
Мэлоди пересела ближе к Абрамову. Он перехватил ее взгляд и перевел его по-своему:
— Надеюсь, я никого не убил.
— Успели? — без надежды в голосе спросила Мэлоди.
— Сделали все, что могли. Вывели из строя радиолокатор. Если опоздали, то на секунды. Мэл, ты ничего не хочешь мне рассказать?
— В Тунисе я встречалась с Эйтаном.
Вот и ответ. Теперь капитан мог припомнить не только день, но и час встречи Мэлоди и директора «Амана». В тунисском кафе на улице Бургибы она говорила об усталости. И если капитан тщательно готовился к встрече с Мэл, то она оказалась к ней не готова. Она такая, какая есть. Без двух часов сна она не человек. Эйтан сломал ее в два счета. Но на какой крючок он ее подцепил? Она не могла предать Голду, просто не могла стать на путь предательства.
— Я не могла не поверить директору, — ответила на вопрос Мэлоди. — После беседы с ним я была уверена, что в 2001 году ты лично встречался с Карпатовым. А после случайно проговорился о комплексах-близнецах. Может быть, я попалась на сопоставлении — русские пожертвовали пассажирами лайнера, что не идет в сравнение с палестинскими террористами.
Записка. Треклятая записка Тараса Лозовского! Лайнер был сбит преднамеренно по вине одного трусливого гада. Людей, готовых встать у руля вооруженных сил двух стран, представлял человек, не имеющий отношения к этим странам. Откуда Эйтан узнал содержание записки? Он умело выкинул «человека из третьей страны» и на его место поставил лицо конкретное — капитана флотской разведки Абрамова.