Таймири
Шрифт:
— Поверить не могу! Ваши любимые облака пропали!
— Не велика беда, — примирительно сказал Каэтта. — Зато теперь можно будет исследовать звезды, Млечный путь, ближние галактики… Знали бы вы, какое незабываемое зрелище являет собой рождение новой звезды! — И он многозначительно взглянул на Таймири. — Ваша звезда уже зажглась. Вон, что вы сделали! Только благодаря вам мы сейчас не сидим в осаде и не отбиваемся от солдат камнями. Как только предводитель роты обратился деревом, солдаты бросились врассыпную.
И действительно. Оказалось, что Вазавр
— Он тоже когда-нибудь примет прежний вид, ведь правда? — спросила Таймири у Вестницы Весны.
— Конечно! Когда увидим вяз в цвету, это и будет знак, что в скором времени он станет человеком. Но меня больше беспокоят солдаты. Они рассеялись, как семена одуванчика!
— Наверняка драпанули к массиву. А там их, небось, индейцы поджидают… с копьями да луками. Сварят из них бульон, — мрачно заключил Каэтта.
— Не говорите так! — ужаснулась Таймири. — Эти индейцы призваны сеять добро. Поэтому ни о каком бульоне и речи идти не может.
— М-да, — протянул философ. — И то верно… Припоминаю я одну индианку, как мы с ней одно время общались…
Таймири прыснула:
— С Эдной-Тау что ли? Эй, слышишь, Минорис, господин Каэтта соскучился по нашей краснокожей подруге! — крикнула она с задором. К тому моменту дождь почти перестал и только нашептывал, тихо-тихо пробираясь по свежей траве.
Минорис, конечно же, всё расслышала и покраснела до ушей. Покинув блаженствующую Сэй-Тэнь, она в смущении подошла к философу. Сейчас или никогда.
— Позвольте мне снова быть вашей ученицей, — не поднимая глаз, просительно сказала она.
Каэтта просиял.
— Мечты сбываются, — загадочно изрек он, и в эту минуту на земле не было никого счастливей философа.
Так Минорис стала музой астрономии. А Каэтта в один день приобрел сразу двух учеников: когда он полез в дупло за свитком, то вместе со свитком обнаружил там исхудалого Кариона, который, хоть и выглядел, как ободранный петух, чувствовал себя отменно.
— Вчера нашла его умирающим от истощения, — пояснила Вестница Весны. — Пришлось спрятать в дупле, от беды подальше.
— Всунула мне какую-то гадость, — пробурчал Карион. — Сказала: съешь — поправишься.
Философа он не признал. Отстранился, говорит: «Не знаю вас, дяденька». Пришлось философу ненадолго превратиться в седобородого старика и изобразить немощь. Тут у мальчишки челюсть и отвисла. Потом всем миром его успокаивали, убеждали. А Минорис засвидетельствовала, что Каэтта и есть тот самый философ Диоксид, с которым Карион некогда попрощался на пристани.
— Так значит, вы можете менять обличье? — обрадовался Карион. — А меня научите?
— Сперва научись, дружок, определять расстояние между планетами, — беззлобно посоветовал ему господин Каэтта.
32. О том, как летают на крыльях фантазии
Кто
— Вы не объясните, что происходит? — спросила она, проглотив половину фразы.
— Мы совершили настоящий переворот! — воскликнула Таймири.
— Ничего не понимаю, — пробормотала Ария и недоверчиво покосилась на Вестницу Весны. — А это кто?
— Это? — Таймири со значением подняла указательный палец. — Это наша новая верховная преподавательница.
Среди всеобщего ликования Сэй-Тэнь чувствовала себя безмерно одинокой, покинутой и никому не нужной. Природа искрилась множеством красок, пела птичьими голосами, раскрывалась навстречу солнцу яркими соцветиями. А Сэй-Тэнь, обесцвеченной тоскою, хотелось сжаться в комок, ничего не видеть и не слышать.
«Почему так? — думала она, обводя всё вокруг тусклым взглядом. — Когда другим весело, у меня внутри начинают вскрываться старые раны. Неужели они никогда не затянутся?»
Она еще немного посидела на траве, а потом поднялась и медленно зашагала к училищу, не обращая внимания на недоуменные взгляды друзей.
— Эй, ты куда? — окликнула ее Таймири.
— Нездоровится мне, — ответила та. — Да и Лорика надо покормить. После того как Ипва его остригла, у него ведь стресс…
«Ходит как в воду опущенная, придумывает неуклюжие отговорки… значит, точно что-то затевает», — решила Таймири.
Тем временем к зазеленевшему дереву поспешал капитан Кэйтайрон. Тетушка Ария узнала бы его, обрядись он хоть пугалом, и непременно накинулась бы на него с упреками да порицаниями, что она и сделала. В этот погожий день она так пропесочила беднягу, что тот навсегда запомнил и день, и время, и место, а главное, обстоятельства: шелестящую листву дерева, которое прежде никогда не давало листьев; порхание невиданных созданий над головой, глубокую зелень травы. Насыщенную синеву неба, в которой так и хочется раствориться. А еще изумленные лица окружающих.
Вестница Весны, казалось, была смущена таким поворотом событий. Но если она и смущалась, то недолго. После очередного обвинительного высказывания Арии Вернале щелкнула пальцами, и на тетушку обрушился такой поток дождя, что она разом запамятовала, отчего распалялась.
— Миритесь, — властно сказала волшебница. — Ваша племянница уже помирилась с капитаном, так почему бы вам не последовать ее примеру?
— Мне? — переспросила Ария, ошалело хлопая глазами. — Действительно, а почему бы и нет? Если уж Таймири простила, то я и подавно должна простить. Эй, слышишь, Кэйтайрон, — она ткнула капитана в бок, — я тебя прощаю!