Тайна 14 писем

Артемова Алла

В статье говорилось, что по некоторым данным, в прошлом, 1946 году, в Днепропетровске начала действовать опасная вооруженная группа. Первым их преступлением было ограбление продуктового магазина возле железнодорожного вокзала. Четверо преступников с оружием ворвались в магазин, забрали в двух кассах дневную выручку, около пяти тысяч, и скрылись. Несмотря на то что покупателей и продавцов было двадцать человек, никто из них не смог описать приметы грабителей, так как те заставили всех лечь на пол вниз лицом. Кассиры показали, что деньги забирал человек среднего роста, плотного телосложения, с черными, свисающими до плеч волосами. На лице у всех грабителей

были черные матерчатые маски. Куда скрылись преступники, никто не заметил. Следующее преступление было совершено уже в апреле 1947 года. Тот же дерзкий почерк ограбления продуктовой базы. Но на этот раз бандитов было уже пятеро.

И вот новое преступление, которое ужаснуло весь город. Был ограблен дом зубного техника Самуила Бернштейна, который жил в частном доме на Лесной улице. Как считала милиция, грабители действовали по наводке. 12 ноября 1947 года в дом Бернштейна постучали. Хозяйка дома впустила грабителей, так как те сказали, что принесли телеграмму. Войдя в дом, они оглушили хозяйку рукояткой нагана и стали шарить по всему дому. Старшая дочь Бернштейна попыталась убежать из дома, но бандиты настигли ее и, не желая оставлять свидетелей, хладнокровно застрелили. Услышав выстрелы, кто-то из соседних домов вызвал милицию. Бандиты забрали золотые украшения, старинную посуду, вскрыли сейф, в котором хранились деньги, и собирались уже уходить. Но в этот момент вернулся домой Самуил Бернштейн. При виде грабителей он стал звать на помощь. Бандиты двумя выстрелами из нагана убили его. Приехала милиция. Завязалась перестрелка, в результате которой был убит один из членов банды. По данным уголовного розыска, кличка убитого бандита – Конопатый. Остальным преступникам удалось скрыться. Жена Бернштейна по пути в больницу скончалась от сильного кровотечения. Из всей семьи остался только младший сын, который на момент разыгравшейся трагедии был на занятиях в школе.

«Они все-таки совершили это, – с ужасом подумала я. – Их надо остановить».

Я решила незамедлительно поговорить с подругой. И если она и на этот раз откажется пойти в милицию, я отправлюсь туда сама.

Наступает утро. На этом я заканчиваю свое второе письмо.

Письмо третье

– Вера, что ты теперь скажешь? – набросилась я на подругу, после того как она прочитала статью.

Вера поджала губы и вдруг громко разрыдалась. Я от неожиданности замерла, не в силах произнести ни слова.

Размазывая слезы по лицу, она произнесло:

– Прости, но я еще не готова с тобой говорить.

– Хорошо. Это твое дело. Но я больше молчать не могу. Я пойду в милицию и расскажу все, что знаю. Бандиты сами не прекратят, их нужно остановить, пока не разыгралась очередная трагедия.

– Нет, нет… – Вера упала передо мной на колени. – Умоляю тебя, не делай этого. Дай мне еще два дня. А потом… потом можешь идти в милицию.

Я скрепя сердце согласилась на просьбу подруги, хотя все мое существо было против. Вечером Вера ушла из общежития и не вернулась ни утром, ни вечером следующего дня. Так надолго она еще никогда не исчезала. Я не знала, что и думать. Через два дня после исчезновения Веры меня вызвал к себе директор техникума. Я вошла в кабинет и увидела сотрудника милиции, который разговаривал с нашим директором. У меня непроизвольно сжалось сердце от страшного предчувствия.

– А, Северина, проходи. Знакомьтесь, товарищ капитан. Студентка первого курса, Ольга Северина, – представил меня Николай Николаевич следователю.

Следователь –

молодой курносый капитан в начищенных до блеска сапогах – подошел ко мне и скользнул оценивающим взглядом по моей фигуре.

– Вера Глушко – твоя близкая подруга? – спросил он.

– Да. А что случилось? – дрожащим голосом спросила я.

– Мне нужно с тобой серьезно поговорить. Прошу тебя поехать со мной.

– Хорошо. Но что случилось?

– Иди, иди, Северина. Товарищ капитан все тебе объяснит, – пришел на помощь следователю директор и проводил нас до двери.

Во дворе техникума у входа стояла милицейская машина. Капитан открыл дверцу, и я скользнула на заднее сидение.

– Поехали во вторую городскую больницу, – сказал капитан, садясь рядом с шофером.

– В больницу? – воскликнула я.

– Да, Оля. Твоя подруга сейчас находится в больнице. Вчера вечером случайные прохожие обнаружили ее около одного из домов на улице Серпенко. Она была тяжело ранена в грудь двумя выстрелами из пистолета. На скорой ее доставили в больницу, где сделали операцию.

Я невольно вспомнила статью, прочитанную накануне. Зубного техника убили тоже выстрелами в грудь. Неужели Веру пытались убить те же бандиты? Меня мгновенно охватил холод от страха.

– Она будет жить? – пересиливая тебя, спросила я.

– Прогноз врачей малоутешительный. Ну, ты понимаешь меня… Оля, мне нужна твоя помощь. Твоя подруга несколько часов назад пришла в сознание. Я пытался выяснить у нее, видела ли она стрелявшего в нее человека. Но она молчит. А мне почему-то кажется, что она не только видела, но и знает того, кто пытался ее убить. Вера попросила позвать тебя. Может быть, она тебе расскажет, что с ней случилось. Для нас важна любая мелочь.

Я кивнула головой почти бессознательно, так как мысли мои в беспорядке роились в голове. Вскоре мы подъехали к больнице и поднялись на второй этаж. По длинному коридору ходили больные в серых застиранных халатах. Я подумала, что до чего же эти больничные халаты имеют удручающе унылый цвет. И мне самой стало уныло.

У входа в палату капитан взял меня за руку и тихим настойчивым голосом произнес:

– Попытайся выяснить у подруги, что она делала в момент покушения, с кем встречалась, и кто, по ее мнению, хотел ее убить? Запомни: от тебя зависит, как скоро мы найдем преступников, покушавшихся на жизнь твоей подруги.

Я опять кивнула и, тяжело вздохнув, вошла в палату, стены которой были покрашены серой краской, местами облупившейся от времени. Судя по количеству коек, палата предназначалась для трех человек, но Вера находилась в ней одна. Она лежала на койке возле окна, задернутого занавесками грязно-серого цвета. Из-за этих занавесок палата показалась мне мрачной и душной. При виде подруги с забинтованной грудью и бледным безжизненным лицом у меня на глаза навернулись слезы. В палате кроме Веры находился ее лечащий врач. Я остановилась, ноги подкашивались и не было сил идти.

– Вас, кажется, зовут Ольга, – сказал врач. – Проходите. Учитывая особые обстоятельства, в виде исключения я разрешил вашей подруге поговорить с вами. Ей тяжело говорить, поэтому в вашем распоряжении не больше трех минут.

Врач вышел из палаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Вера облизнула пересохшие губы и хриплым голосом произнесла:

– Оля, подойди ближе, мне трудно говорить. А я должна обязательно тебе кое-что рассказать, иначе не будет мне покоя на том свете.

Я бросилась к Вере и упала на колени перед ее кроватью. Слезы душили меня.