Тайна асассинов
Шрифт:
В конфликтах участвуют народы, но переговоры ведут только узкие группы (а то и единственный человек!). От того, кому была вручена судьба переговоров и каков был механизм этого выбора, зависит будущее обоих народов. Больная совесть редко отягощает души политических лидеров, но, несомненно, что, по крайней мере с нашей стороны, они учитывают влияние поэтов и писателей на голоса избирателей.
Два миллиона палестинцев были отданы в руки Ясира Арафата, чтобы у израильских интеллектуалов была чистая совесть, чтобы «мы знали, что поступили правильно».
А не могло ли случиться, что даже «поступая правильно» наши политики сделали при этом неправильный выбор? В конце концов, когда борьба наших интеллектуалов еще только начиналась, Арафат был не единственной возможной кандидатурой. Может быть если бы выбор партнера
Подобно Фиделю Кастро, Арафат очень многому научился у бывшей «Империи зла», по видимому, главным образом в отделе дезинформации КГБ. Отличие и удача его движения в сравнении с европейскими террористами (например, германской бандой Баадер-Майнгоф или итальянскими «Красными бригадами»), так же как и он поддержанными (или созданными?) КГБ, состояло в том, что европейцы принадлежали к той же западной цивилизации, с которой боролись, и потому действовали против своей гуманно-христианской традиции. Арафат же действовал в согласии со своей мусульманской средой, которая не знала гуманизма и не нуждалась в оправдании насильственных действий. Если вопрос о соотношении цели и средств иногда отягощал совесть европейских авантюристов («Можно ли строить храм всеобщего благополучия на слезинке одного ребенка?»), то террористические средства Арафата всегда остаются в гармоническом соответствии с его целью и поддерживают вековую народную мечту о сокрушительной победе над неверными. Европейские террористы как бы жертвовали собой, брали грех на душу и порывали с моралью и обществом ради великой, всеобщей цели. А члены ФАТХа, напротив, выполняют почетный долг всякого правоверного, забытый за повседневными заботами о хлебе насущном, и пользуются одобрением своих родных и религиозных авторитетов.
Новый элемент, который Арафат внес в движение, состоял в умелом использовании европейских формул: «палестинский народ», «беженцы», «израильская оккупация», «неоколониализм», «право на возвращение», «мирные усилия», которые располагают к нему сердца западных обывателей. Все эти слова-клише по разному не соответствуют своему исходному, западному смыслу, но в сочетании создают в сознании европейца (в том числе и еврея) какое-то подобие недовыполненных обязательств по отношению к несчастному палестинскому населению. Нечто вроде нечистой совести, которая просыпается у всякого здорового человека при виде чужой безысходной нищеты и болезней. Как будто палестинцы живут хуже жителей других арабских стран, или будто мы могли бы взять их за руку, благополучно провести сквозь все омуты и лабиринты их собственной истории и без потерь вывести на сухое место.
На этом иллюзорном базисе основывает свою продуманную политику Арафат. Его клика, продолжая тратить международные пожертвования на свои роскошные виллы, не устает регулярно и бессмысленно обстреливать Израиль из школ и густонаселенных кварталов, в надежде на достаточно жесткий израильский отпор, который укрепит среди европейцев их статус беззащитных жертв. Они со страстью рекламируют свои потери, особенно если им удается подсунуть под пули детей. Их война ведется за сочувствие европейского телезрителя, у которого не хватит внимания разобраться, кто там первый выстрелил. Наша военная мощь оказывается бесполезной в этой игре в поддавки. Как сказал член израильского кнессета Юрий Штерн: «Мы похожи на Гулливера, которого лилипуты связали своими ниточками, и он боится тронуться с места, чтобы не передавить их».
Лучшие чувства интеллектуалов уже не однажды заводили мир в кровавые тупики.
Не лучше ли было
Может быть гипотеза Хантингтона и не имеет будущего. Правящие элиты и средний класс многих мусульманских государств давно предпочитают западный образ жизни и западную систему ценностей. Хотя они сами находятся в состоянии необъявленной войны против мусульманского фундаментализма, в некоторых странах им удается наладить довольно эффективные взаимовыгодные отношения с Западом (и с Израилем).
Принадлежит ли Израиль к Западной цивилизации? Это остается под вопросом.
Суть не в терминологических спорах, в которых евреи и все, что с ними связано, всегда оказываются исключением, а в том, до какой степени израильский гражданин готов принять на себя все обязательства и ограничения, которые накладывает принадлежность к этому культурному континенту. На противоположно поставленный вопрос — ощущает ли Западная цивилизация, что Израиль составляет ее неотъемлемую часть — ответить тоже не легко. Неизменно односторонняя позиция европейских правительств в арабо-израильском конфликте добавляет все больше горечи к чувству солидарности израильтянина с либеральной западной цивилизацией.
Израиль обособляется и, как целое, отплывает от обеих больших цивилизаций.
Тем не менее, внимание которым одаряют Израиль западные средства информации, выходит за все мыслимые границы. Возможно, это означает, что они видят Израиль, как точку встречи конфликтующих культурных структур, по которой можно будет предугадать развитие событий.
Ведь будущий грандиозный конфликт возможен, но не предопределен.
Политические авантюристы, вроде Арафата, Кастро или Саддама Хусейна не могли бы существовать без массированной поддержки из-за рубежа. Потеряв многолетнюю помощь СССР, Арафат на некоторое время переквалифицировался в управдомы и перебивался за счет западных пожертвований на мирный процесс, который ведь тоже требовал денег. Теперь, когда эта карта уже отыграна, Арафат будет все больше склоняться к защите общих мусульманских святынь («интифада Аль-Акса») в надежде получить поддержку от фундаменталистов (скажем, Бин Ладена) и вызвать действенные симпатии всего мусульманского мира. Если это удастся, и при этом он умудрится избежать соперничества за престиж с родственным ему по духу и амбициям Саддамом Хусейном (оба при этом отъявленные безбожники!), не исключено, что они вдвоем сумеют расширить конфликт до глобального и добиться осуществления худших ожиданий Гарвардского Института Стратегических Исследований.
Тогда про «День защиты детей» на некоторое время придется забыть.
О национальной независимости тлинкитов
Летом 1990 я по своим научным делам был в Сиэттле, штат Вашингтон, очаровательном городе на западном берегу США, на границе с Канадой.
Там в это время проходил Советско-Американский симпозиум по Правам человека. Перестройка тогда была уже в самом разгаре, но участие СССР в защите прав человека все еще воспринималось как анекдот.
Руководство местной еврейской общины, сыгравшей в свое время важную роль в защите прав евреев в СССР (покойный В. Джексон был сенатором от штата Вашингтон), попросило меня, как бывшего активиста, включиться в работу симпозиума. К тому времени большинство моих друзей-отказников, также как и диссидентов, были уже на свободе, и я впервые мог наблюдать подобное событие сравнительно объективно, почти без страсти.
Первое новое обстоятельство, обратившее на себя мое внимание, состояло в том, что советская делегация отчетливо делилась на две неравные, не смешивавшиеся группы: хорошо одетые, непринужденные но хмурые функционеры и неуместные в своих новых галстуках, измученно-потерянные диссиденты. Функционеры в кулуарах явно чувствовали себя увереннее и откровеннее с американцами, и даже со мной, чем со своими неудобными соотечественниками. Они неопределенно пожимали плечами в ответ на любой вопрос, касающийся остальных членов советской делегации. Видимо, их шокировал ее состав.