Тайна авантюристки
Шрифт:
Екатерина ерничает, укоряет вслух:
– Недостойно выглядите! Вспомните об Отце! Он бы, Вас за это наказал!
Княжна соизмеряет – ту, ей придает силы духа, то, что Екатерина сама – самозванка!..
С покорностью произносит, что помнит чья она дочь, что не отрекается от СВОЕГО ОТЦА! И, что – пусть, Ей, Екатерине! нательный крест будет укором!
Что, она прощает сарказм МАДАМ, но там, показывает вверх, ей этого не простят, Господь не простит её…
Перед Екатериной всплывает образ ПЕТРА. Это, он ей сейчас
Ей становится плохо. Сама себе в сердцах, испуганно шепчет: «Боже, стоит, ли её наказывать!? Приняв решение, в решимости, само утвердительно, с уверенностью произносит, – стоит! Я её казню!»
Княжна с легкостью, освобождённая от внутреннего страха, тихо произносит:
– Я сегодня видела в ночи сон. Вы убьёте меня. Заранее прощаю Вам грех! Теперь, Вы будете нести тяжкий крест! Я лягу на него кровавым пятном. Буду по ночам тревожить Вас, обвинять во всех смертных грехах. Глас свыше мне сказал, что вы, Матушка – большая грешница! Жизни стоят за спиной у Вас, могу перечислить… Елизавета, два выношенных Вами дитя, нагулянных, убиенные Вами. Ваш СУД будет позже! Вы сейчас разжигаете костер…
Екатерина, чуть не упала в обморок, усилием воли, устояла на ногах.
Просит дать крест в руки. Ставя себе условие, что если тот будет – холодный, то тут, же отпустит эту наглую девку.
Костер в душе она действительно ощущает, он ее обжигал с ног до головы.
Княжна нехотя отдаёт крест. Он теплый. Екатерина облегченно вздыхает. Про себя думает: «Всё, девка подписан тебе смертный приговор! Не помог тебе крест!»
Молча отдает крест, выходит из коморки с некой тяжестью, усталостью, как – будто после битвы, сдержанно, роняя скупую слезу.
В коридоре с упреком к Разумовскому, Орлову, Голицыну, да и к себе, обессилено выдавливает:
– Привезли на погибель, теперь, вот казнить…Конец!.. Жестоко с вашей стороны!.. Не надо было затевать интрижку с царицей! Я чиста! Девка призналась мне, что крест не её. Через 48 часов, чтобы духу не было на Русской земле! Осквернила, паршивка! Смердит от неё и здесь! Затыкает рукой нос, отворачиваясь, на ходу безразлично, – решайте, что и как – сами… Узел разрубила: она – авантюристка! Впредь! Слышать более о ней ничего не хочу!..
После того, как вышла Екатерина, Разумовский, стал в глаза укорять Орлова, говоря, что готов плюнуть в того…
Орлов вне себя:
– Вы, же слышали, что, та призналась. Таких, как она, надо вешать или, ж в костер!..
Разумовский ошеломлен, потрясен ханжеством, в сердцах вслух подытоживает:
– Неужели, Вы верите, ведь крест Петра на ней с детства!
Орлов в истерике:
– Не травите душу! Знаю! Может и Дочь Петра!? – Не надо было ей кричать, так громко, подползла бы к Екатерине, как змея. Сама подписала себе – смертный приговор.
Разумовский в шоке:
– Вам, что в лоб, что
Голицын, как тень, исчезает.
В ночи, Екатерина тайно, без свидетелей, посещает Княжну.
Ночь проходит в мятежном сне.
ВЕЩИЙ СОН ЕКАТЕРИНЫ…
Она признается Господу в том, что содеяла и последние слова к Анастасии, произнесенные с надменностью:
– Вы бы согласились стать моей приемной дочерью?
Ответ, же привёл Екатерину в бешенство:
– Нет, Мадам! Вы для меня в моих глазах – САМОЗВАНКА! Я – Дочь Петра, а Вы меня гноите в каземате. Этого Вам не простят ни Петр, ни Елизавета! НИКОГДА! Жизнь не заканчивается после смерти. Увидимся с Вами на том свете. Я, же останусь при любом решении… Вашем! Мученицей на Руси! Вы, же останетесь ТИРАНКОЙ! Самозванкой! Русь!.. Смерть дочери Петра Вам не простят!..
Екатерина удаляется в слезах, думая, что там она, точно будет наказана. Слезы льются градом. Она верующая и верит в иную жизнь.
Наутро призывает Отца Наставника, кается, что она ГРЕШНА! Может быть, что Анастасия – дочь Петра, клеймо настоящее, но она не может допустить хаоса на Руси. Русь, еще слабо стоит на ногах.
Просит отпустить грех, сознавая свои грехи, и то, что Анастасия, всего, лишь отмытая девка, а она ЦАРИЦА Русских земель! И пришла – та, не вовремя, на эти земли. Она кается в слезах, падает на пол, рыдает из-за всех сил, кажется, плачет ни только ее душа, но и тело.
Отец Петр приближается к ней, вид Царицы разит, она выглядит – жалкой старухой, лица на ней нет, оно смыто слезами. Слова застывают от увиденного им. Тихо выдавливает вслух:
– Отпускаю! Да простит тебя Господь, Дитя!..
Екатерина встаёт, просит завтра принять покаяние Княжны и не жалеть. Она, как самозванку, ту, уже вычеркнула из списка живых.
Отец Петр удаляется еле живой, он потрясен. По его лицу градом катится пот.
На следующее утро тот идёт принимать покаяние. Княжна его ждёт.
Она лежит на сене, как распятая. В каскаде рыжих волос.
Он смотрит на неё со страхом. Та встает, падает на колени, не плача, не рыдая, даёт покаяние по – православному. Грех на ней! Но жизнь втоптала ее в грязь. Выбора нет! Отмечая про себя, что Господь поймёт.
Она исповедуется, заостряет внимание на том, что Она – ДОЧЬ ПЕТРА! И, что придёт время, когда Екатерина помирится с собой и признается в содеянном грехе. Скажет, что убила Дочь Петра. Просит простить Екатерину и себя! Вверяет в руки Господа, ждёт Новую Жизнь!
Сказав, падает в обморок. Отец Петр стоит мокрый, с него пот льется в три ручья.
Он слаб, чтобы принять покаяние, окуривает ладаном, крестит три раза, на выходе, произносит сухими губами, еле-еле вслух:
– Ты прощена! Да, сжалятся над тобой НЕБЕСА!