Тайна Авиценны. Похождения бразильцев в Афганистане
Шрифт:
– Не-е-ет, – как-то зловеще прошептала она. – Ты далеко не все знаешь. Если бы знал, ты бы меня – самое малое – побил. Вот и побей – залепи мне пощечину, а потом поставь на четвереньки и трахни. Вставь мне!
Она распахнула халат полностью, представ перед Андре полностью обнаженной и… ослепительно прекрасной. Андре смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Разве мог он ее ударить?! Он мог только преклоняться такой красоте, бережно целовать и любить… А какой волнующий аромат источало это дивное тело! Андре осторожно положил руку ей на живот, мягко колышущийся, но
В несколько мгновений Анна сорвала с него одежду, развернулась и бесстыдно выставила зад – как дар, о котором он мечтал.
– Отведай меня! – со странным смешком хрипловато проговорила. – Нет, стой! – Сунув руку под подушку, она извлекла оттуда пакетик с презервативом и протянула Андре: – Только с этим!
Дрожа, как если бы это была первая в его жизни женщина, Андре положил ладони на ее горячие ягодицы.
– Раздвинь! Разорви ее! – выкрикнула Анна, словно в безумии.
Андре раздвинул шире ее и без того распахнутое лоно и, опьяненный этим зрелищем, вошел в него до упора.
– Глубже! – требовала ненасытная партнерша.
Чувствуя, что его члена ей мало, он стал помогать себе рукой, второй сжимая, тиская ее груди.
– Да! Больнее! Возьми! Возьми меня всю!
Ее безумство как будто заразило и его – он принял ее игру как свою собственную.
Она просила ударить ее, и он шлепнул ее ладонью по попе, так что остался красный отпечаток.
– Еще! Еще! – требовала она.
И он снова припечатывал ее, и странное, не испытываемое до сих пор удовольствие растекалось при этом по его жилам, болезненной судорогой отзываясь в члене. И при каждом ударе он чувствовал, как ее влагалище спазматически стискивает его пенис. Потом эти спазмы стали следовать один за другим – сплошной очередью. А он все сильнее хлестал ее и трахал, трахал и хлестал…
…Моментами Андре чудилось, что это у них не секс, а какая-то чудовищная, бесовская пляска, какой-то страшный и сладостный ритуал.
Но вот шквал блаженных судорог, конвульсий взвинтил до предела, оглушил их обоих.
Обессиленные, мокрые от пота, они долго лежали молча, лишь слушая тяжелое дыхание друг друга.
– А теперь я должна тебе кое в чем признаться, – нарушила наконец молчание Анна. – Так вот: я намеренно мучила тебя, отвергая и отдаваясь другим. Я хотела распалить тебя до предела.
– Тебе это отлично удалось… Но зачем? Ради одной этой безумной ночи?
– Был у меня один замысел, – задумчиво проговорила она и продолжила уже решительно: – Я должна тебе это сказать, хотя знаю, что ты со мной после этого расстанешься. Это чудовищно, но знай: я хотела использовать тебя для своих целей. Сначала сделать тебя послушным роботом, готовым ради меня на все, а потом… потом завладеть с твоей помощью всем.
– Чем – всем?
– Всем, что ждет нас в конце этого пути. Я всегда мечтала быть
Андре мрачно молчал.
– Я тебе не верю, – проговорил он наконец. – О каких богатствах ты могла знать? Бия рассказала нам об антибиотике совсем недавно, причем в то время, когда тебя похитили… Извини… Ну, и как ты могла строить свои планы? На чем?
Анна посмотрела на него с усмешкой:
– Я с первого момента – еще тогда, в машине Торреса – поняла, что речь идет о больших деньгах. Огромном богатстве! Только такой простак, как ты, мог поверить, что затеваемая экспедиция – сугубо научная.
– И потом, это же глупо! – продолжал Андре свою мысть. – Экспедицию сопровождает многочисленный вооруженный отряд. Наджибулла – опытный головорез…
– Наджибулла служит за деньги. Ему плевать, на кого работать, главное – кто больше заплатит. Я уже его слегка прощупала.
– Но ведь это предательство, в конце концов!
– А ты готов служить им верой и правдой? Ты думаешь, с тобой поделятся теми ценностями, что там обнаружатся? Да ты посмотри на них! Торрес, похоже, вообще человеконенавистник. Бия – она теперь совсем другая. Много на себя берет. Действует будто… будто она диктатор какой-нибудь республики третьего мира. Думает только об этой своей миссии. Недаром они поставили на карту все, даже наши жизни.
– Но для чего тебе был нужен я?
– Прикончить Торреса и нейтрализовать Бию.
– Да ты опасная женщина! – ужаснулся Андре.
– Совершив этот переворот, – продолжала Анна, – можно было рассчитывать, что Наджибулла окончательно перейдет на нашу сторону. Ведь прежних плательщиков нет! Зато у нас в руках – все богатства цитадели. Скотта я тоже склонила бы на нашу сторону. Америку – этот вовсе безобиден.
– Мне не понятно, почему ты мне все это говоришь. Ведь для тебя было бы лучше, чтобы я этого не знал. Тогда бы ты, возможно, смогла бы реализовать свой замысел.
– То, что со мной случилось там… у этих проклятых русских, многое изменило. Нет, даже не это… Другое. То, как ты отнесся ко мне после всего этого… Я вдруг поняла, что сильно недооценивала тебя. Я уже не смогла бы использовать тебя как марионетку. И я не могу больше держать это в себе. И без того слишком много во мне грязи. Наверное, из-за этого мне в последнее время нередко хочется быть униженной, наказанной, хочется сидеть у храма, как те вавилонские девушки, и искупать грязь души своим телом, отдавая его всем желающим за мелкие гроши.
Сердце Андре сжималось от тоски, но он не знал, что делать и как исцелить эту страдающую женщину. То, что она строила зловещие планы с его участием, он легко ей простил, как прощает любящий своему любимому практически все. Наверное, потребуй она тогда, прежде, – он пошел бы ради нее, ради одной ночи с ней даже на преступление. Тогда, раньше. Но не теперь. Теперь она сама была слабой. Ее могучая воля как будто дрогнула и пошатнулась. Поэтому, видимо, эта ночь с ней напоминала скорее конвульсии, агонию, а не торжество любви.