Тайна Белой Розы
Шрифт:
— И никто из вас не имел ни малейшего представления о том, кем является шантажист?
Алистер покачал головой.
— Вы нашли каких-нибудь родственников Леруа Сандерса?
— Стыдно признаться, но мы даже не искали, — смущенно произнёс Алистер.
— С этого и начнём, — заключил я и повернулся к Изабелле. — Ты проверь записи о смерти в тюрьме Оберн, а я возьмусь за вырезки из газет.
Изабелла кивнула.
— Нам нужно пристальнее взглянуть на шведа, — сказал я и объяснил, что использование им имени Леруа Сандерса — как в отеле «Бреслин»,
Мы обговорили ещё десяток возможных теорий, но всегда возвращались к шведу и его вероятной связи с Сандерсом.
— Нам нужно идти, — наконец сказал я, обменявшись взглядом с Изабеллой.
— Только не мне. Я остаюсь здесь, — Алистер глубже уселся в кресле, вцепившись в подлокотники.
— Только если ты будешь беречь себя, — строго предупредил я. — Ты остановился в отеле мирового класса, и поверь мне — никому, кроме нас, не придет в голову искать тебя именно здесь. Я пришлю экономку, чтобы она избавилась от этого беспорядка. Я скривился от отвращения, указывая на бутылки с ликером и подносы с едой, разбросанные по всему номеру. — И больше никакого алкоголя. Тебе следует поесть и принять ванну.
Алистер собирался меня перебить, но я отмахнулся.
— Если ты сделаешь это — мы сохраним твое местонахождение в тайне. — Я тяжело вздохнул и посмотрел на Изабеллу. — Еще один вопрос. Почему ты не доверился кому-нибудь из нас?
Он посмотрел в окно на Пятую авеню и медленно движущийся по ней транспорт.
— Я уже сказал: не хотел, чтобы вы волновались.
Я подошёл к Алистеру вплотную и посмотрел ему в глаза.
— Нет. Меня интересует истинная причина.
Алистер отвёл взгляд.
— Тебя никогда не шантажировали, Зиль. Я не могу это описать, — его голос дрогнул. — Ты чувствуешь себя в ловушке. Совершенно беспомощным…
— Но мы могли помочь тебе с самого начала!
— Мне не нужна была ваша помощь. — Он уставился на свои ноги. — Я не смог бы вынести, если бы вы увидели меня таким. Жалким, — его голос дрогнул от отвращения.
Я кивнул. По крайней мере, теперь я понимал. Ему было стыдно не только из-за ошибки в прошлом. Он был слишком гордым, и унижение, вызванное шантажом, грозило его раздавить.
Он поднял на меня полные беспокойства глаза.
— Ты уверен, что за вами никто не следил?
— Уверен, — тихо произнёс я. — Мы заедем завтра, чтобы проверить, как ты. А пока постарайся помочь нам придумать наилучшую стратегию разрешения всей этой проблемы.
— Доброй ночи, Алистер, — прошептала Изабелла.
Алистер не ответил — но в его глазах отразилось глубочайшее раскаяние.
Разочарование, промелькнувшее на лице Изабеллы, было невыносимым, и я отвернулся.
* * *
Я проводил Изабеллу обратно к зданию «Дакоты», купив по дороге три газеты: «Таймс», «Трибьюн» и «Пост».
Я мысленно застонал, стараясь не давать Изабелле лишнего повода для беспокойства.
Казалось, этому делу суждено было плохо кончиться. И я все больше убеждался, что ни для кого из нас не будет счастливого исхода.
Ни для меня, поскольку мое расследование идет вразрез с планами комиссара.
Ни для Изабеллы, потерявшей доверие к Алистеру.
И уж точно ни для самого Алистера.
27 октября 1906 года.
Суббота.
ГЛАВА 27
Типография Грина, Гудзон-стрит.
08:00.
В субботу на рассвете Малвани позвонил и вызвал меня в город.
— Есть зацепка. Помнишь розовые листовки, которые мы нашли после взрыва в «Гробнице»?
Конечно, я помнил: они были повсюду за пределами здания, и их послание прочно засело в моей памяти.
«Наши разрушительные действия избавят мир от ваших ведомственных организаций!»
— Оказывается, швед работает в типографии, до которой мы проследили эти листовки, — поделился Малвани.
— Какой именно?
— Типография Грина на Гудзон-стрит. Встретимся там через двадцать минут?
— А где сам швед?
— Я послал шесть человек на его поиски; у нас есть список мотелей, в которых он останавливался. Нам с тобой надо поговорить с владельцем типографии Грина. Он разговаривал по телефону так, словно в его лавке хранится целая сокровищница улик.
* * *
Малвани явно ошибался, потому что улик в типографии Грина практически не было.
Но Лью Грин и его сын Ричард очень хотели помочь полиции: они приняли нас с распростертыми объятиями и поделились тем, что знали о шведе.
— Его настоящее имя — Ларс Хальвер. Точнее, так он сказал, — начал владелец типографии.
Это был крупный, приветливый мужчина с легкой улыбкой под густыми усами цвета соли с перцем. Он сидел в просторном помещении с высокими потолками, вмещавшим два гигантских печатных станка.
Его сын, долговязый паренек лет семнадцати, сидел за столом, заваленным чем-то похожим на черные кирпичи, и создавал новые печатные формы.
— Ларс был хорошим работником, экспертом по работе с моим аппаратом. — Лью Грин похлопал по боковому шесту черной печатной машины. — Мы печатаем открытки и небольшие листовки и время от времени снимаем рекламу для газет, как это делает сейчас Ричи.
Я шагнул ближе и увидел, что Ричи создаёт отпечаток, который будет рекламировать «Сарсапариллу Гуда».