Тайна Биг Боу
Шрифт:
Дата написания письма не указывалась, и оно содержало следующий текст:
Дорогой Том, я пишу, чтобы попрощаться с тобой. Так будет лучше для всех нас. Я собираюсь в долгий путь, любимый. Не пытайся разыскать меня, это бесполезно. Лучше думай обо мне, как об одной из поглощенных водами, и будь уверен — я отказываюсь от тебя и всех радостей жизни для того, чтобы избавить тебя от стыда и унижения в будущем. Дорогой, у меня нет другого выхода. Я чувствую, что ты никогда не женишься на мне. Я знаю это уже много месяцев. Дорогой Том, ты понимаешь, что я имею в виду. Мы должны взглянуть правде в глаза. Я надеюсь, что ты навсегда останешься другом мистеру Константу. Прощай, дорогой. Да благословит тебя Господь! Будь всегда счастлив и найди себе более достойную жену, чем я.
Джесси
К тому времени, как чтение письма было завершено, многие пожилые джентльмены, присутствовавшие в зале — как в париках, так и без них,— протирали свои очки. Допрос мистера Вимпа был возобновлен.
— Что вы предприняли после этих находок?
— Я навел справки о мисс Даймонд и обнаружил, что мистер Констант посещал ее один или два раза в вечернее время. Я подумал, что это может быть связано с какими-то финансовыми делами. Семья покойного разрешила мне изучить чековую книжку мистера Константа, и я обнаружил оплаченный чек на двадцать пять фунтов, выписанный на имя мисс Даймонд. Сделав запрос в банк, я выяснил, что чек был обналичен двенадцатого ноября прошлого года. Затем я подал запрос, чтобы получить ордер на арест обвиняемого.
Перекрестный допрос:
— Вы предполагаете, что обвиняемый открыл дверь в спальню мистера Константа тем ключом, который вы обнаружили?
— Конечно.
Браун-Харланд, адвокат (саркастично):
— И уходя, он смог запереть дверь, оставив ключ внутри?
— Конечно.
— Будьте так добры, объясните нам — как же был проделан этот трюк?
— Тут нет никакого трюка (смех в зале). Обвиняемый, вероятно, запер дверь снаружи. Те, кто ее взломал, естественно, предположили, что она была заперта изнутри, так как они нашли внутри ключ. По этой теории, ключ лежал на полу — если бы он был в замке, то дверь нельзя было бы запереть снаружи. Люди, первыми вошедшие в комнату, естественно, посчитали, что ключ выпал из скважины, когда выламывали дверь. Хотя ключ мог быть и в замке; если он был вставлен не до конца, а совсем немного, то он не мешал бы повернуть другой ключ снаружи. Но и в этом случае он, скорее всего, тоже упал бы на пол, когда взламывали дверь.
— В самом деле. Очень изобретательно. И вы можете также объяснить, как обвиняемый мог запереть дверь на задвижку, находясь снаружи?
— Да, могу (снова оживление в зале). Есть один способ, позволяющий это сделать. Впрочем, разумеется, это просто хитроумный фокус, создающий такую иллюзию. Чтобы создать впечатление, будто запертая дверь, помимо прочего, заперта еще и на засов, нужно всего лишь, находясь в комнате, вырвать скобу, в которую при закрытии входит задвижка. Задвижки в спальне мистера Константа установлены перпендикулярно. После того, как скоба была вырвана, можно было слегка выдвинуть задвижку, но она просто висела бы в воздухе, не опираясь на скобу. Человек, выломавший дверь и нашедший вырванную скобу, конечно, предположил, что это он вырвал ее, не допуская мысли о том, что она могла быть сломана заранее (аплодисменты в зале суда, которые, однако, сразу были подавлены судебными приставами).
Сторона защиты поняла, что попала в ловушку, пытаясь высмеять грозного детектива. Гродман же, казалось, позеленел от зависти. Произошло то, о чем он не подумал.
Миссис Драбдамп, Гродман, инспектор Хьюитт и сержант Раннимед были повторно вызваны и допрошены смущенным сэром Чарльзом Харланд-Брауном относительно состояния замка, задвижки и положения ключа. Все было так, как и предполагал Вимп. Свидетели изначально были убеждены в том, что дверь была заперта изнутри на замок и на задвижку, прежде чем она была взломана, но в дальнейшем они лишь смутно припоминали детали. Инспектор и сержант показали, что ключ был в замке, когда они его увидели, но замок и задвижка были сломаны. Они не могли сказать, что теория Вимпа невозможна, и даже признавали, что скоба вполне могла быть вырвана заранее. Миссис Драбдамп не могла дать
Сторона обвинения:
— Не кажется ли вам, что ввиду относительной легкости, с которой дверь уступила вашему натиску, что задвижка, весьма вероятно, не была надежно зафиксирована скобой, а уже была сломана?
— Дверь подалась не так уж легко.
— Но нужно быть Геркулесом, чтобы взломать ее.
— Не совсем так. Задвижка была старой, и сама древесина крошилась. Замок был новым, но не особенно крепким. К тому же я всегда был силен.
— Очень хорошо, мистер Гродман. Надеюсь, вам никогда не придется выступать в мюзик-холле (смех в зале).
Следующим свидетелем обвинения была хозяйка дома, где проживала Джесси Даймонд. Она подтвердила слова Вимпа о редких визитах Константа и рассказала, что девушка считалась помощницей при организации некоторых мероприятий покойного филантропа. Но наиболее впечатляющей частью ее показаний была история о том, как поздним вечером третьего декабря обвиняемый ворвался к ней и поинтересовался, где его невеста. Он сказал, что только что получил письмо от мисс Даймонд, в котором она говорит о своем отъезде. Домовладелица ответила ему, что он мог бы уже давно узнать о том, что ее неблагодарная квартирантка уехала три недели назад без каких-либо объяснений. Далее, выслушав выражения, не подобающие джентльмену даже в порыве гнева, она ответила, что он это вполне заслужил, так как должен был больше думать о ней, а не пренебрегать ею, к тому же так долго. Она напомнила ему, что на нем свет клином не сошелся, а такая девушка, как Джесси, не должна чахнуть недооцененной, как с это вышло, когда она была с ним. В ответ он назвал ее лгуньей и ушел. Она тогда понадеялась никогда больше в глаза его не видеть и теперь вовсе не удивлена, видя его на скамье подсудимых.
Мистер Фицджеймс Монтгомери, банковский клерк, вспомнил, как обналичил полученный чек. Ему запомнилось это, так как он выдал деньги очень красивой девушке, и она взяла всю сумму золотом. На этом месте был объявлен перерыв в слушании дела.
Дензил Кантеркот был первым свидетелем обвинения, вызванным после возобновления слушания. Даже под давлением он не смог ответить на вопрос: не говорил ли он мистеру Вимпу о том, что слышал, как обвиняемый осуждает мистера Константа. На самом деле он не слышал, чтобы обвиняемый осуждал его; возможно, он создал у мистера Вимпа ложное впечатление, но Вимп был так прозаичен… (смех в зале). Мистер Кроул говорил ему нечто подобное. На перекрестном допросе он сказал, что Джесси Даймонд была редкой по силе духа девушкой и потому всегда напоминала ему Жанну Д'Арк.
Мистер Кроул, вызванный следующим, был очень взволнован. Он отказался принимать присягу, заявив суду, что Библия является причудой, и потому он не может клясться чем-либо столь противоречивым. Он может сделать заявление. Он не может отрицать (хотя было очевидно, что он очень хотел бы это сделать), что обвиняемый поначалу недоверчиво относился к мистеру Константу, но он уверен, что это чувство быстро прошло. Да, он был хорошим другом обвиняемого, но не понимает, почему это должно обесценивать его показания, тем более что он не принимал присягу. Конечно, обвиняемый казался очень подавленным, когда был у него во время праздников, но это было следствием переутомления — ведь он неизменно трудился на благо народа и во имя искоренения причуд.
Несколько других знакомых обвиняемого дали не слишком охотные показания о том, что у обвиняемого когда-то было предубеждение против конкурента-любителя в роли лидера рабочих. Он выражал неприязнь вескими и горькими словами. Обвинение также приготовило афишу, уведомляющую о том, что обвиняемый должен был председательствовать на большом митинге клерков четвертого декабря. Однако он не появился на этом митинге и не представил никаких объяснений своего отсутствия. Наконец допросили детективов, которые в первый раз арестовали Мортлейка в ливерпульских доках из-за его подозрительного поведения. На этом обвинение завершило свое дело.