Тайна Биг Боу
Шрифт:
Показания миссис Драбдамп были более значимы и заняли довольно много времени, большая часть которого ушла на общие замечания, которые миссис Драбдамп делала как по делу, так и не по делу. К примеру, она не только утверждала, что у покойного болели зубы, но и рассказала, что это продолжалось около недели вследствие его трагикомического равнодушия к серьезному лечению. Ее рассказ о последних часах жизни Константа совпадал с рассказом Мортлейка за единственным исключением: ей показалось, что Мортлейк поссорился с покойным из-за письма, пришедшего с девятичасовой почтой. Покойный вышел из дому вскоре после Мортлейка, но вернулся раньше него и отправился прямо в свою спальню. Правда, миссис Драбдамп не видела сама, как он вошел — она была в это время на кухне,— но слышала щелчок замка, а вслед за этим его легкие шаги на лестнице.
Присяжный: Откуда вы знаете, что это был именно он, а не кто-нибудь еще? (Присяжный решил якобы невзначай произвести сенсацию).
Свидетель: Перегнувшись через перила лестницы, он сказал своим приятным голосом: «Непременно разбудите
(Присяжный разочарован).
Коронер: И вы его разбудили?
Миссис Драбдамп (отчаянно):О, Господи, ну как вы можете у меня такое спрашивать?
Коронер: Тихо, тихо, успокойтесь. Я хотел спросить, вы попытались разбудить его?
Миссис Драбдамп: Я сдаю комнаты вот уже семнадцать лет, Ваша честь, и всегда выполняла подобные просьбы. Ведь будь я плохой хозяйкой, мистер Мортлейк никогда бы и не стал рекомендовать меня. Хотя, конечно, я хотела бы, чтобы бедный джентльмен никогда не…
Коронер: Да-да, разумеется. И вы попытались разбудить его?
Потребовалось некоторое время для того, чтобы миссис Драбдамп смогла спокойно объяснить, что она проспала, хотя это и не так важно — все равно она успела бы вовремя. Постепенно она поведала всю трагическую историю, которая даже в ее изложении оставалась трагедией. Она излишне подробно рассказала о следующем: как, когда мистер Гродман взломал дверь, она увидела своего несчастного жильца неподвижно лежащим на спине в кровати, с огромной кровавой раной в горле; как ее более хладнокровный спутник немного успокоил ее, накрыв искаженное агонией лицо платком; как они потом тщетно искали повсюду орудие, которым была нанесена смертельная рана; как опытный детектив произвел тщательный осмотр и составил список всего, что находилось в комнате, а затем зафиксировал точное положение и состояние тела до того, как комнату заполнили зеваки и ротозеи; как она указала детективу на то, что оба окна надежно заперты на задвижки, чтобы не впускать в комнату холодный ночной воздух; как, заметив это, сыщик озадаченно покачал головой и, открыв окно, чтобы позвать полицию, смог заметить в тумане только некоего Дензила Кантеркота, которого он окликнул и попросил сбегать в полицейский участок за инспектором и врачом; наконец, как они вдвоем оставались в комнате до приезда полиции. Гродман все это время о чем-то сосредоточенно размышлял, постоянно что-то записывал в блокнот, будто подмечая все новые и новые нюансы, и задавал ей вопросы о покойном слабовольном молодом человеке. На вопрос о том, что она имела в виду, назвав покойного «слабовольным», миссис Драбдамп ответила, что некоторые из ее соседей постоянно писали ему письма с просьбой о материальной помощи, хотя — видит Бог — они были в лучшем положении, чем она сама — она-то каждый пенни зарабатывала собственным тяжелым трудом. На дальнейшие вопросы мистера Талбота, представлявшего на дознании интересы семьи Артура Константа, миссис Драбдамп ответила, что покойный вел себя как обычный человек, и в его поведении не было ничего особенно странного или эксцентричного. Он всегда был весел и приятен в общении, хоть и чересчур мягкосердечен, упокой Господь его душу. Нет, он никогда не брился, не считая нужным избавляться от того, что было дано ему небесами.
Она считает, что у покойного была привычка запирать дверь на ночь, когда он ложился спать. Конечно, утверждать этого она не может (смех в зале).Ведь не было никакой причины запирать дверь. Задвижка в верхней части двери передвигается вверх. Когда она впервые решила впустить в дом жильца (свои причины для этого она, кажется, стремилась выставить на всеобщее обозрение), на двери была только задвижка, но подозрительный квартирант — которого она не назвала бы джентльменом — жаловался на то, что не может запереть дверь, когда уходит — по этой причине ей пришлось потратиться на установку замка. Между прочим, недовольный жилец вскоре съехал, не заплатив за квартиру (смех в зале).Впрочем, она и подозревала, что этим кончится.
Коронер: Покойный был нервным человеком?
Миссис Драбдамп: Вовсе нет, он был весьма приятным джентльменом. (Смех в зале).
Коронер: Я имел в виду, боялся ли он, к примеру, воров?
Миссис Драбдамп: Нет, он всегда ходил по демонстрациям (смех в зале).Я говорила, что ему стоит быть осторожным. Я рассказывала ему о том, как лишилась своего кошелька с тремя шиллингами и двумя пенсами на праздновании Дня юбилея.
Миссис Драбдамп, тихо вздыхая, вернулась на свое место.
Коронер: Джентльмены, вскоре нам представится возможность осмотреть место происшествия.
История обнаружения тела была рассказана еще раз, но уже более научным языком. Ее пересказал мистер Джордж Гродман, чье неожиданное возвращение к прежней деятельности вызвало большой интерес со стороны публики, воспринявшей это возвращение «только для разбирательства по этому делу» как последний выход бывшей примадонны. Его книга «Преступники, которых я поймал» благодаря этому делу была переиздана снова, уже в двадцать четвертый раз. Гродман заявил, что тело было еще теплым, когда он его обнаружил, следовательно, он считает, что смерть произошла незадолго до того. Дверь, которую ему пришлось взломать, была заперта на замок и на задвижку. Он подтвердил слова миссис Драбдамп о закрытых окнах, а также добавил, что дымоход был слишком узок. Рана выглядела так, будто была нанесена бритвой, однако ничего похожего на бритву в комнате не было найдено. Он знал покойного около месяца. Тот всегда ему казался
Следующим показания давал мистер Дензил Кантеркот, который был поэтом (смех в зале).Он направлялся к дому мистера Гродмана, чтобы сообщить ему о том, что не может написать для него обещанное, так как страдает от писчей судороги [3] . В это время мистер Гродман окликнул его из окна дома номер одиннадцать и попросил его сбегать за полицией. Нет, он не побежал, он же философ (смех в зале).Он вернулся вместе с полицейскими к двери дома, но не поднимался с ними — у него недостаточно крепкий желудок для подобного рода грубых зрелищ (смех в зале). Серого тумана ему вполне хватило, чтобы от этого утра осталось неприятное впечатление (смех в зале).
3
Писчая судорога — расстройство синергизма мышц руки, приводящее к нарушению акта письма при сохранении способности производить другие тонкие движения кистью и пальцами; наблюдается при неврозах у лиц, профессионально занятых письмом.
Инспектор Хоулетт дал следующие показания: во вторник, четвертого декабря, около девяти сорока пяти утра он, узнав о происшествии, отправился вместе с сержантом Раннимедом и доктором Робинсоном в дом номер одиннадцать, Гловер-стрит, что в Боу. Там он обнаружил труп молодого человека, лежавшего на спине с перерезанным горлом. Дверь в комнату была выломана, замок и задвижка также сломаны. Однако в комнате было чисто — никаких пятен крови на полу. Кошелек с золотыми монетами лежал на туалетном столике рядом с большой книгой. Сидячая ванна с холодной водой стояла возле кровати, над ней висела книжная полка. У стены рядом с дверью стоял большой платяной шкаф. Дымоход был очень узок. В комнате было два окна, одно из них заперто. До тротуара было около восемнадцати футов [4] . Не было никакой возможности подняться туда, также как и выбраться наружу, да еще суметь запереть за собой дверь или окна. Он обыскал все уголки комнаты, где только можно было спрятаться. Однако ему не удалось найти никакого орудия, которым могло бы быть совершено убийство; несмотря на тщательный обыск не было обнаружено даже обычного перочинного ножика в карманах одежды убитого, висящей на спинке стула. Дом, задний двор и прилегавший к дому тротуар также обыскали — и все также безуспешно.
4
Приблизительно 5,5 м.
Сержант Раннимед дал абсолютно идентичные показания за исключением того, что он прибыл на место происшествия вместе с доктором Робинсоном и инспектором Хоулеттом.
Доктор Робинсон, участковый хирург, показал следующее: покойный лежал на спине, с перерезанным горлом. Тело еще не успело остыть, область живота была довольно теплой. Rigor mortis [5] было отмечено в области нижней челюсти, шее и верхних конечностях. Сокращение мышц вызвано нанесенными повреждениями. Доктор сделал вывод, что смерть наступила не больше чем за два-три часа до осмотра, возможно, и меньше. Постельное белье сохранило нижнюю часть тела теплой на какое-то время. Рана была глубокой, в пять с половиной дюймов [6] и тянулась справа налево до точки под левым ухом. Верхняя часть трахеи разрезана, так же как и яремная вена. Мышечное покрытие сонной артерии было рассечено. На большом пальце левой руки был небольшой порез, выглядевший как продолжение раны. Руки были сцеплены под головой. На правой руке не было никаких следов крови. Покойный не мог нанести себе эту рану сам. Был использован какой-то острый инструмент, например, бритва. Рана могла быть нанесена левшой. Нет никаких сомнений в том, что смерть была мгновенной. Робинсон не обнаружил никаких признаков борьбы ни на теле, ни в комнате вообще. На туалетном столике доктор заметил кошелек, лежавший рядом с большой книгой мадам Блаватской по теософии. Сержант Раннимед обратил его внимание на тот факт, что дверь, по всей видимости, была заперта на замок и задвижку изнутри.
5
Трупное окоченение ( лат.).
6
Приблизительно 14 см.
Присяжный: Я не могу утверждать, что рана непременно была нанесена правшой. Я не могу сделать никаких предположений насчет того, как убийца проник в комнату и как ее покинул. Представляется крайне маловероятным, что покойный мог сам нанести себе подобную рану. Кроме того, в комнате обнаружились следы тумана с улицы.
Полицейский констебль Уильямс показал, что он дежурил ранним утром четвертого числа сего месяца. Гловер-стрит находится в пределах того участка, который он обходил. Он не видел и не слышал ничего подозрительного. Туман был не очень плотным, но все же достаточно неприятным. Констебль проходил по Гловер-стрит около половины пятого. Он не видел ни мистера Мортлейка, ни кого-либо еще, кто выходил бы из дома.