Тайна Черного дома
Шрифт:
Мальчик остановился на первом этаже, у лифта, и локтем, чтобы не оставлять «пальчиков», нажал на кнопку. Увидев Барана, понял сразу, что душа его уже далеко. Секунду-другую он размышлял, не забрать ли пистолет, но не решился.
Лука торопливо шагал, почти бежал, сам еще не зная, куда. Подальше от убийства. За ним, по другой стороне тротуара — Никифоров и Кулькин. Следом, как всегда бесшумно, крался Мальчик.
— Может, бросим это дело — от греха подальше… — предложил, не сбавляя шага, Никифоров.
— Жалко!.. — В ответ Кулькин
Никифоров ничего не ответил. Получалось, что «гада» надо обязательно брать. Но как это сделать на освещенной улице? То, что золотишко при нем, Никифоров и Кулькин не сомневались.
Опомнился Лука на Октябрьской площади. Сад возле памятника Ленину на лавочку — с той стороны, где изображена Надежда Константиновна Крупская. На соседних скамейках школьники старших классов пили пиво из жестяных банок и обжимались, подражая негритянским клипам.
Лука вспомнил о своем обещании Наталье и двинулся к подземному переходу. Из-за колонн Республиканской библиотеки за ним последовали две могучие милицейские фигуры. И ни Лука, ни Кулькин с Никифоровым не обратили внимания на человечка, ростом чуть повыше мартышки, который тихо, будто нехотя, поднялся со скамьи на троллейбусной остановке и двинул за ними.
Луки вернулся на освещенную Шаболовку. В этот час она довольно оживленна. Так что судьба его пока берегла. А Мальчик, радуясь удаче, забежал во двор к своей машине. Теперь он имел преимущество. Правда, когда машина движется со скоростью катафалка — подозрительно. Но, как говорится, хочешь жить, умей вертеться.
В огромном смятении, терзая себя, Лука подходил к Натальиному дому. Он понял, что пора брать себя в руки. Что сделано, то сделано. Хотели убить его, но вышло наоборот. Но ведь когда он разрабатывал свой аппарат, разве не понимал, что так или иначе становится на тропу войны? С золотом никто просто так не расстается. Выходит, не понимал. Зато теперь пора понять! Возможно, это далеко не последний его выстрел…
Лука замедлил шаг, остановился. Наталье он должен позвонить. Но жетона у него не было. Где взять? Лучше всего у метро. По палаткам шастать сейчас — могут запомнить. Особенно с его теперешней испуганной физиономией.
Пока Лука размышлял и терзался, пока менты проклинали освещенную улицу, Мальчик успел подрулить к заскучавшему Гоге.
— Вы что там, озверели совсем?
— Заткни пасть, Гога. И быстро за мной! Лука шел теперь по улице Лестева, убираясь подальше от Шаболовки — к станции метро «Тульская». Днем эта улица тихая, навевающая всякие спокойные мысли. Ночью же темна и глуха.
— Самое место! — проговорил Кулькин. — Надо брать…
И они прибавили шагу, сокращая расстояние до «гада». А до него оставалось несколько десятков метров, и улица Лестева не так уж велика. Их обогнали темные «Жигули», проехали вперед, притормозили, словно кого-то поджидая. Никифоров машинально отметил, что номер у машины как-то подозрительно заляпан. И обратил внимание, тоже автоматически, что модель машины та самая, на которой любит гонять мафия средней руки.
В этот
Видно, верна русская пословица: лиса за зайцем, а заяц от смерти! И сколько ни старался Кулькин, догнать «гада» не мог. Впрочем, соревнование их продолжалось недолго.
Мальчик, наблюдавший за погоней в зеркало заднего вида, сказал, повернувшись к Гоге:
— Я остановлю, а ты хватай его… когда добежит.
Расстояние между Лукой и машиной быстро сокращалось. Гога выскочил в самый аккурат: Луке уже было не свернуть. И Гога вмазал ему очень точно — в пах. И успел поймать враз сложившегося пополам «фальшивого».
— Милиция! — Кулькин пер на машину сзади, как паровоз, и орал на ходу. — Всем оставаться на местах!
Мальчик готов уже был дать по газам. И только дикий страх перед Артистом не дал ему этого сделать.
— Стреляй, сука! Стреляй! — закричал он в истерике Гоге, срываясь на визг.
И Гога выстрелил. Кулькин не добежал до машины каких-нибудь пяти метров. Пуля попа ла ему прямо в орущий рот и замертво опрокинула на асфальт.
Мальчик распахнул заднюю дверцу.
— Быстрее!
Бандит впихнул не успевшего прийти в себя от боли Луку в машину, втиснулся сам, и «жигуленок» прыжком рванул с места.
Никифоров даже не стал пытаться догнать ее. Он наклонился над Кулькиным и вынул из мертвой руки напарника табельного «Макарова». «За пистолет ему теперь отчитываться не надо… — машинально подумал он и тут же судорожно спохватился: — И меня здесь быть не должно…»
Нырнув в темный лабиринт проходных дворов, Никифоров через несколько минут вышел на другую улицу, в совершенно другую жизнь.
— Будешь, мразь, говорить?
— Больно! — кричал Лука.
— Знаю, что больно. Где ты взял монеты, тварь?
Его даже не стали связывать. Просто бросили на стул, и карлик с обезьяньим личиком начал сжимать плоскогубцами пальцы его левой руки, пристегнутой к столу специальной лямкой. Куда же он попал? Лука не мог понять и буквально терял сознание от страха.
А сидевший на подоконнике Гога повторял с монотонностью испорченного граммофона:
— Мальчик, дай я ему врежу, как надо!
Он уже знал, что его друга Барана уложил именно Лука. Мальчик криво улыбался и покачивал головой. Ему приятно было изводить сразу двоих.
— Где взял монеты?..
— Я уже говорил тебе…
— Вам! Понял, ублюдок? Вам…«Скотина!» — Лука опустил глаза, но на пререкание не отважился.
Я уже говорил… что вытащил их из урны…
— Это не ответ. — Мальчик улыбнулся и взял плоскогубцы. — Будем говорить или будем что?