Тайна черного ящика
Шрифт:
– Старший в группе водолазов, лейтенант Носов, руку сломал – волной его неудачно шибануло. Под воду его пускать нельзя. А без старшего группы – не положено. Свяжитесь с «Нереидой», посоветуйтесь с ее капитаном Мелехиным, он не откажется поработать еще…
– Ты что же, предлагаешь нам за чужие спины прятаться? – набросился на него Свиридов, хорошо запомнивший направленное на него раздражение генерала. – Составленный мной план спасательных работ предусматривает повторное погружение аппарата с «Посейдона», а не с «Нереиды»! И работать будем строго по плану! Срочно найди замену Носову!
– Где же я замену ему найду, если он один у нас из лейтенантов остался среди водолазов? – возмутился помощник. – Остальных вы сами списали на берег за незнание устава корабельной службы. Наверняка они сейчас в Красноводске из портового ресторана не вылазят. Устроили людям отпуск, додумались…
– Ты мне свои замечания брось! – закричал на него Свиридов. – Станешь капитаном – тогда замечай все что хочешь! А сейчас – выполняй мои приказы! И все! Большего от тебя не требуется…
Я не дала помощнику ответить Свиридову и опередила его реплику.
– Я могу пойти с водолазами, – заявила я. – Допуск на погружение у меня есть. Звание – подходит, я – капитан МЧС. А за знание устава корабельной службы я отчитаюсь, как только поднимусь обратно. В этом, я думаю, полковник Свиридов пойдет мне навстречу?
Свиридов сам давно уже понял, что совершил глупость, придравшись к двум лейтенантам-водолазам и оставив их на берегу за незнание устава корабельной службы, который им совершенно не был нужен, поскольку они не являлись членами команды «Посейдона». Но на судне хозяином был Свиридов, и оспорить его решение не было возможности… Теперь Свиридов раскаивался в своей глупости потому что лейтенанты могли в любое время нажаловаться на него, хотя бы вот этому же генералу Чугункову.
– Не возражаю, – коротко ответил мне Свиридов, мне даже показалось, что он ждал, когда я вылезу со своим предложением спуститься вниз еще раз.
– Тогда скорее! – поторопил меня помощник капитана и повел знакомиться с ребятами, с которыми мне предстояло спуститься под воду.
Глава третья
Как нам стало известно, на «Нереиду» подняли еще семь пассажиров. Под водой остались, таким образом, двое. Кто именно, уточнять на «Нереиде» не было времени, но я почему-то ничуть не сомневалась, что один из них окажется Менделеевым.
Тамбур-трап вообще-то предназначен для других глубин, куда доступ легкому водолазу просто закрыт. Здесь его использовали только потому, что на борту самолета оказались раненые и погибшие. К тому же погода испортилась настолько, что стало понятно – начинается шторм. «Посейдон» мотало на двух штормовых якорях, на которых он закрепился над самолетом, и грозило просто перевернуть, так как боковая качка усилилась настолько, что судно едва не черпало каспийскую воду бортами.
Спустить аппарат в воду оказалось серьезной проблемой. Мы все прекрасно понимали, что, когда его освободят от крепежа, которым он намертво был принайтован к палубе «Посейдона», он просто скатится за борт, проломив фальшборт и порвав леера.
К тому же в нем непременно должен находиться один из спасателей – под водой герметичный трап
Я помню еще из лекций, которые нам читали на сборах в лагере спецподготовки, что такая защита была применена в этих аппаратах после нескольких случаев, когда жертвы вскрывали аппарат, не дожидаясь полной герметизации, и в аппарат врывалась вода под огромным давлением, что приводило к гибели и самих спасателей, и тех, кого они пытались спасти от гибели.
Может быть, тогда и родились эти два неписаных правила из Кодекса Первых Спасателей – «Главный враг спасателя – потерпевший» и «Если один мешает спасти многих – не помогай ему». Жестокие правила, но необходимые. Второе из них, если учесть чрезвычайные обстоятельства, в которых приходится работать спасателям, равносильно смертному приговору. Но его нарушение тоже приводит к смерти, только большего числа людей. Вообще Кодекс рождался не из головы, а из конкретных ситуаций на спасательных работах, из смертей и увечья людей, первыми осваивавших опасные, а часто и смертельные ловушки своей профессии…
Меня закрыли внутри аппарата, а два водолаза – Витя и Станислав – будут сопровождать «Скат» снаружи. Я заранее огляделась, пока аппарат снимали с крепежа, за что мне вцепляться, когда меня начнет мотать из стороны в сторону ветром, и от удара о какие углы беречься.
«Кстати, когда поднимемся на поверхность, – подумала я, – нужно позвонить в Симферополь конструкторам этого аппарата. Все углы внутри аппарата должны быть закругленными, это же ясно и ребенку…»
В два иллюминатора, расположенные по обеим сторонам аппарата, разглядеть что-либо было трудно, уже надвинулись сумерки, и штормовое небо окончательно почернело. Поэтому я и не старалась увидеть, что творится на палубе, ориентируясь теперь лишь на поведение самого аппарата. Я слышала стук ключей об обшивку аппарата, которыми Кавээн с Игорьком откручивали гайки крепежа.
Мы договорились, что они меня предупредят о том, что через пару мгновений я вместе с аппаратом покачусь за борт. Сначала аппарат начал немного вибрировать и дрожать под порывами ветра, затем перешел на небольшие, но очень настойчивые толчки и рывки.
Я уже приготовилась к состоянию невесомости, которое появится на секунду-две во время падения аппарата, и крепко уцепилась за стойки приборов, регистрирующих давление и температуру воды за бортом, ее химический состав и кучу каких-то параметров, совершенно ненужных для спасательных работ.
Дело в том, что эти аппараты симферопольский НИИ разрабатывал для океанологов, которые оказались не в состоянии оплатить разработку, и ее срочно переделали под спецзаказ МЧС.
Сильный двойной удар ключом по корпусу аппарата – сигнал, который подал мне Кавээн, почти совпал с последовавшим за ним ужасным звуком – то ли скрипом металла по металлу, то ли скрежетом разрывающегося металла. Я чуть не зажала уши ладонями – по металлическому корпусу аппарата звуки проходили внутрь отчетливо и оглушающе громко. Словно дядя Саша стучал по металлической кастрюле, надетой мне на голову.