Тайна, деньги, два осла
Шрифт:
Фон Клотц довольно усмехнулся в ответ на какую-то реплику доктора, махнул рукой маячившему неподалеку Прохору, велев тому запереть за выехавшей машиной эскулапа ворота, и неторопливо направился к дому, насвистывая «Милого Августина».
Вика отошла от окна и склонилась над кроваткой сына:
– Ну что ж, Михаэль, нам, кажется, пора.
Глава 44
Пора-то оно пора, да вот как накормить слабительным всю троицу одновременно? А перед этим
Да, одной капсулы на троих маловато, долго они спать не будут, но для Вики самое главное, чтобы фон Клотц с помощничками вырубились хотя бы на часок. И не помешали ее сборам.
А когда они проснутся, им будет уже не до поисков беглянки. Штаны бы успеть поменять.
Но вот ведь досада – немец никогда не садился за один стол со своими подельниками, четко соблюдая субординацию: низшие чины не имеют права трапезничать вместе с генералиссимусом.
И водку фон Клотц не пьет, предпочитая коньячок, причем только вечером. В крайнем случае – днем.
А уйти хотелось бы пораньше, чтобы до темноты оказаться как можно дальше от этого проклятого места.
В каком направлении двигаться, Вика давно уже изучила. В тот самый день, когда она украла капсулу с транквилизатором, к счастью, потому что потом ей пробраться в кабинет незамеченной уже не удалось бы – равнодушное рыло видеокамеры фиксировало все происходящее в свое цифровое нутро.
Но тот день, когда фон Клотц в очередной раз уехал в город за пополнением припасов, оказался самым удачным. Почти как в песне Григория Лепса «Самый лучший день».
Мало того, что упаковка с транквилизатором была почти полной, так еще и прямо на столе лежала подробная карта местности. Той самой местности, в центре которой располагалось гнездо паука Фрицци.
И оказалось, что до ближайшего поселка действительно довольно далеко, немец весьма удачно спрятался от людей. На карте его дома и ведущей к нему дороги вообще не было, красная линия маркера с точкой на конце отрезка проведена, судя по всему, самим фон Клотцем.
Отрезок, кстати, был не длинным, до грунтовки, связывающей поселок с оригинальным названием Тарасовка и более-менее приличную (асфальтированную как минимум) дорогу, всего километров пять.
А потом было два варианта – либо свернуть в сторону асфальтированной дороги и ловить попутку, либо направиться в Тарасовку и искать помощи там.
Вот только оба варианта имели протяженность не менее тридцати километров.
Глухомань, в общем, где сто верст не крюк.
То есть Вике надо было прошагать в быстром темпе около тридцати пяти километров. Да еще с ребенком на руках.
Это-то ладно, идти вдоль дороги гораздо проще и безопаснее, чем по лесу, вот только и догнать беглянку тоже гораздо проще. И быстрее – ноги никогда не были
А вот напрямик, через лес и гору, до Тарасовки было всего-то около десяти километров. Причем двигаться нужно было в уже пройденном один раз направлении, именно туда, где находилась та пещера.
И где…
Нет, не надо, не вспоминать. Это расслабляет, лишает сил. Кай все равно больше не придет на помощь, он давно уже забыл о своей одноразовой игрушке.
Так что на пути будет всего лишь обычная гора, которую, если верить карте, можно преодолеть через перевал. Правда, узкая тропинка была прорисована между отвесной скалой и обрывом, но самый опасный участок имел не более ста метров в длину.
Зато сразу за ним начинался спуск, ведущий прямо в Тарасовку.
Так что главное – добраться до этого самого перевала.
Нет, на данный момент главное – как напичкать трех скотов транквилизатором и слабительным?
За дверью послышались шаги. Вика свернулась на постели несчастным комочком и, как только фон Клотц появился на пороге, судорожно всхлипнула.
Потом уткнулась лицом в подушку, словно пряча свои слезы, и еще раз всхлипнула.
– Ты плачешь? – Ага, заметил. – Что случилось? Что-то не так с Вильгельмом?
– Нет, малыш в порядке, спит, – тихо произнесла, почти прошептала, Вика.
– У тебя какие-то проблемы?
– Физических нет, я уже почти здорова.
– Тогда что за вселенская скорбь?
– Просто… – Длинный прерывистый вздох. – Просто у мамы завтра день рождения.
И неважно, что на самом деле мама родилась в сентябре, вряд ли фон Клотца вообще интересовала дата появления на свет одной из его конкуренток в борьбе за наследство.
– Ну и что? – Да, его действительно это не интересовало.
– У нас обычно гости в этот день собираются, весело очень, мамочка столько всяких вкусностей готовит! А теперь… я… мой малыш… мама даже не знает, что стала бабушкой…
Вика настолько вошла в роль – это, кстати, было не так уж и сложно, по матери и брату она тосковала постоянно, – что действительно горько расплакалась, обильно поливая слезами наволочку.
– Перестань! – раздраженно прошипел немец. – Ты разбудишь Вилли!
Вика еще сильнее вжалась в подушку, вздрагивая плечами.
– О майн готт! Что за истерика на пустом месте! Ну хорошо, если хочешь, мы завтра отпразднуем день рождения моей почти тещи!
– Правда? – Вика села на кровати, трогательно вытирая мокрые щеки ладошкой. – Ты не обманываешь?
– Зачем мне тебя обманывать? В конце концов, хоть какое-то разнообразие в нашей скуке. Вот только с праздничными блюдами не получится.
– Это еще почему?
– Ну ты же знаешь – разносолов у нас готовить некому, мы в основном на полуфабрикатах сидим.