Тайна девятки усачей
Шрифт:
Следовик рос на глазах. Из большой кочки он превратился в бугор. А когда Санька подошел еще ближе, камень вымахал с избу. Тропа огибала его слева. И с этой же стороны отчетливо виднелась широкая ладонь, и пять растопыренных пальцев.
Санька подбежал к каменной глыбе, остановился на секунду, разглядывая удивительный отпечаток, и осторожно, ощущая легкий озноб, вложил правую руку в гранитные пальцы.
— Здорово, ар... хангел! — произнес он, стараясь придать голосу шутливый оттенок, но слова прозвучали уважительно и робко.
Время пощадило работу древнего скульптора. Сохранились линии, пересекающие ладонь, бугорки у основания пальцев.
Отсюда, с трехметровой высоты, было видно далеко. Но Санька вначале не смотрел по сторонам. Вползая на животе на вершину следовика, он заметил неглубокие выдолбленные в граните буквы. Вглядевшись, Санька узнал знакомую отметку — «Дим. Бол.» Он не удивился, а обрадовался, будто встретил верного товарища. Бережно обвел Санька пальцем все буквы, выдул из углублений песчинки и семена, занесенные ветром, и только после этого посмотрел вокруг.
Лес обступал болото и сзади, и слева, и справа. Впереди бугрилась кочками бесконечная топь, прорезанная темной линией звериной тропы. Эта дорожка вела к далекой островине. Поросшая вековыми елями, она издали была похожа на горку с елками, нарисованную в тетрадке Димы.
Санька принял новое открытие очень спокойно. «Вот она — горка! — подумал он. — А дерево с наростом будет на следующей островине! К дереву я не пойду, — надо ребятам хоть что-нибудь оставить! Туда вместе отправимся. А до горки доберусь!»
Он нащупал ногой выбоину в камне и стал спускаться, но вторая нога никак не могла найти опору. Руки заскользили по гладкой поверхности. Чувствуя, что сейчас упадет, Санька оттолкнулся от следовика, спрыгнул на мох и, стараясь сохранить равновесие, попятился. Ноги наткнулись на что-то мягкое, и он плотно уселся на пружинистую подушку. Эта кочка стояла в метре от тропы между двух березок. Хилые деревца склонились над Санькой, протянули к нему ветки, точно хотели помочь подняться. Но он не торопился. Как в удобном кресле, сидел на кочке и смотрел под ноги. Такого он еще не видывал. Мох был сплошь усеян клюквой. Казалось, кто-то только что просыпал ее из корзины. Санька взял одну ягодку, но она крепко держалась на тонком, как ниточка, стебельке, который натянулся и вытащил за собой еще несколько клюквин.
А березки все ниже и ниже склонялись над Санькой, пока одна из веток не коснулась его головы. Он посмотрел кверху. В этот момент что-то щелкнуло под ним, будто в кресле лопнула пружина. Санькины колени поехали вверх. Так ему показалось, хотя ноги остались на месте, а сам он вместе с кочкой стал опускаться вниз. Санька почувствовал сквозь штаны холодную обжигающую воду. Ухватившись за ветку березки, он успел вскочить на ноги и испуганно прыгнул на тропу.
Так Санька усвоил первую болотную заповедь: «Никогда не сходи с тропинки!»
Он стоял и смотрел на то место, где только что сидел удобно и спокойно. Трясина вновь настраивала свою ловушку. Опустившаяся кочка медленно подымалась, принимая прежние очертания. Склонившиеся березки распрямлялись. Мох затягивал Санькины следы. Все двигалось, как живое, хищное, бесформенное чудовище.
Страх снова шевельнулся в Саньке. «Никакого архангела не докличешься!» —
Но болото приготовило для Саньки еще один урок. Слишком долго простоял он на одном месте, потрясенный случившимся. Под ногами у него забулькало, зашипело, и Санька, подстегнутый ужасом, инстинктивно бросился к камню. А от тропки во все стороны пошла по трясине ленивая пологая волна.
Прижавшись спиной к следовику, Санька запомнил и вторую болотную заповедь: «Нельзя стоять даже на тропинке!» Передохнуть можно только тут, у камня, вокруг которого образовался неширокий пояс довольно плотной почвы. И Санька долго не решался покинуть его.
«Лучше всего бегом! Одним духом!» — думал он, измеряя на глаз расстояние от камня до берега. На школьной спартакиаде Санька . бегал и на три километра. Но там была хорошая ровная дорожка, а здесь — зыбкий пружинный матрац. «Зато не три, а всего километр!» — утешал себя Санька. «А как же с островиной? — ехидно спросил тайный голос. — Решил дойти, а теперь ноги задрожали?»
Санька посмотрел на зеленую шапку островины и задумался. Он понимал, что идти одному в глубь болота неразумно. А тайный голос твердил одно: «Ты просто трусишь!» Санька видел, что за островиной на горизонте показалась туча, парило, как перед дождем. А голос неумолимо повторял: «Трусы всегда найдут отговорку!» Санька знал, что у него не хватит сил добежать до островины без передышки. А голос язвительно подсказывал: «Трусишка, а ты слышал что-нибудь про марш-бросок?»
И Санька сдался. Отклеив спину от камня, он ступил на тропу и с отчаянной решимостью зашлепал к поросшей елями островине. Он шел, согнув руки в локтях, часто семеня ногами. Он весь отдался одной цели — безостановочному движению вперед. Только вперед! Он не смотрел ни на островину, ни на тучу. Глаза скользили по тропинке, выбирая место поровнее, посуше. Чтобы не сбиться с ритма, Санька в такт своим шагам тихо повторял:
— Марш-бросок... Раз-два! Марш-бросок... Раз-два! Босые ноги скользили. Сердито чавкал и брызгал грязью мокрый болотный мох. Вдруг чавканье усилилось и как-то раздвоилось. Санька делал шаг — мох хлюпал, и сразу же, точно эхо, долетало повторное хлюпанье и чавканье.
Санька поднял голову. Ему навстречу по тропке двигалось что-то длинное, приземистое, резко отличающееся по окраске от окружающего болота.
— Ой! — вырвалось у Саньки, и он остановился.
Этот испуганный возглас был услышан. Длинная пестрая живая лента, заслонившая тропу, замерла, настороженно вытянув тупые морды. Солнце, висевшее на краю черной тучи, блеснуло на двух загнутых клыках. Клыкастая морда мотнулась из стороны в сторону и злобно хрюкнула.
Перед Санькой стояли дикие свиньи, возвращающиеся в лес с островины.
Вожак — старый клыкастый секач — хрюкнул еще раз. Инстинкт подсказывал ему, что стоять на тропе опасно, и кабан снова двинулся вперед. Дружно захлюпали по болоту остальные свиньи. Шли они плотным вытянутым стадом. Ничто не могло их остановить. На Саньку надвигался многоногий могучий таран, готовый все опрокинуть и растоптать. Санька не помнил, как повернулся и побежал назад, как забрался на камень.
Вожак, яростно сверкая налитыми кровью глазами, поравнялся со следовиком и, не останавливаясь ни на секунду, повел стадо к берегу. Промелькнули длинные загнутые клыки, широкие спины, покрытые жесткой щетиной, толстые ноги с острыми раздвоенными копытами.