Тайна девятки усачей
Шрифт:
В лесу стоял негромкий гомон. Шептались деревья. Дятел отбивал мерную дробь. Пернатые жители верхних этажей зеленого царства устроили утренний концерт.
Солнце зажгло на верхушках деревьев яркие зеленые костры. Вниз, на тропу, оно еще не светило. Но и здесь, в первом лесном этаже, все пробудилось и радовалось утру. Вышли на работу рыжие муравьи. Зашевелилась кучка земли. Кто-то невидимый, но сильный, выталкивал наружу черный перегной.
Санька топнул ногой — получился звонкий шлепок. Подземные работы прекратились. Хозяин норки решил переждать
Санька не чувствовал никакой тревоги. Он шагал и шагал, посвистывая про недолгие сборы, и два километра быстро остались позади. Чаща поредела. По бокам тропинки стали попадаться кочки, густо поросшие пучками колкой травы.
Из-под ног вдруг взметнулась тетерка и полетела над самой землей. Санька услышал, как она с шумом опустилась где-то неподалеку в кустах.
Еще одна птица тяжело отлетела в сторону. Санька не любил охоту, и его сердце не дрогнуло. Он только подумал, что тут давно не гремели выстрелы, поэтому тетерки и не боятся человека.
Еще сотня шагов — и перед Санькой раскинулось болото. Это была однообразная зеленая равнина. Он остановился, пораженный резкой сменой картины. В лесу под каждым кустиком, под каждым деревом кто-то щебетал, попискивал, постукивал, посвистывал. А над болотом висела густая липучая тишина. Здесь расстилалось однообразное мертвое пространство. Взгляд скользил и ни на чем не мог остановиться. Лишь где-то далеко виднелись купы живой зелени, отрезанной от леса ровным покрывалом мхов. Ничто не двигалось на болоте, и все настораживало. В самой неподвижности таилась какая-то опасность, а в тишине — тревога. Болото угрожало. Этот мертвый мир давил и вселял безотчетный страх.
— Чего испугался? — шепотом спросил Санька, чтобы подбодрить себя. — На то и болото! Ты думал, что это вроде танцплощадки? А ну, давай двигай дальше!
Тропка, выйдя из леса, раздваивалась влево и вправо, берегом огибая болото. Санька решил направиться влево: эта тропка показалась ему более заметной.
Чтобы не заблудиться, он шагнул к осине и надломил ветку. Деревце громко хрустнуло. Санька вздрогнул и посмотрел на болото. Оно было прежним — необозримым, неподвижным и чужим. Но Санька преодолел минутную робость и пошел по тропинке, которая змеилась в прибрежных зарослях.
Он заставлял себя думать о чем-нибудь приятном, но мысли не подчинялись ему. Как назло, вспоминались всякие страшные рассказы: о предсмертных криках лосей, провалившихся в трясину, о погибшем пастухе...
«Тропку наверняка разминировали!» — успокаивал себя Санька, но каждый шаг вперед давался ему с трудом. Очень хотелось повернуть назад и припуститься по лесной дорожке к деревне. «А камень? Прийти к болоту и вернуться ни с чем? Нет! Я должен его увидеть! Должен! Должен! — твердил Санька. — Увижу — тогда вернусь!»
Впереди на болоте виднелась жиденькая цепочка карликовых деревцев. Казалось, что лес выслал в топь маленьких, но
Санька проследил глазами цепочку деревцев и заметил вдалеке темно-серое круглое пятно.
«Камень! — догадался Санька. — Следовик!»
Камень огромной кочкой возвышался над трясиной. Березки и осины тянулись как раз к нему. Болото здесь не казалось таким мрачным. Жиденькие деревца шевелили листвой, покачивали ветками. Это была жизнь. И Санька почувствовал себя увереннее. Он прибавил шагу, а потом побежал к зеленому мыску.
Внезапно тропка расширилась. В нее влилась из леса другая дорожка, сплошь избитая острыми раздвоенными копытами. Здесь недавно прошло стадо диких свиней.
Санька читал где-то, что кабаны, разозлившись, нападают на человека. Но у каждого мальчишки свое отношение к животным. Волков и кабанов Санька не боялся. Они представлялись ему обычными собаками и свиньями, только более осторожными, хитрыми и сильными. Санька даже обрадовался: значит, он не один в этой глуши, да и о минах теперь можно было не думать. После стада кабанов шагай смело: мин нет!
Тропа привела Саньку к небольшому полуострову, узким языком вдававшемуся в болото. Отсюда и начиналась зеленая цепочка березок и осинок. Тропа сворачивала на полуостров, а дальше шла прямиком по трясине вдоль хилых деревцев. Следы раздвоенных копыт вели туда же.
«Молиться они к камню ходят, что ли?» — подумал про кабанов Санька и улыбнулся, но не своей шутке, а оттого, что все сложилось самым чудесным образом. Санька догадался: протоптанная тропа соединяла берег болота с островинами. Не к камню же на поклон ходили кабаны! Их тянуло другое — пища. А найти ее они могли только на сухих лесистых возвышенностях, зеленые шапки которых виднелись на горизонте.
Смело шагнул Санька на примятый мох. О возвращении в деревню он уже не думал. Подойти так близко и не побывать у камня, не пощупать его своими руками? Он не пропустит такого случая! Он и до островины дойдет! Только б времени хватило!
Санька посмотрел на солнце. Было часов двенадцать. «Если до камня километр, а до островины еще два, — считал он, — то туда и обратно шесть. До деревни два — восемь... Два часа ходу! Чепуха! В три буду дома, а в пять назначу срочный сбор в штабе и...» Санька даже зажмурился, представив, какую бурю восторга вызовут его открытия.
Тропка напоминала узкий выгон для скота. Деревца стояли то справа, то слева. Они, как жиденький забор, ограждали тропку с боков. Хлюпала вода под ногами. Рыжая жижа прорывалась сквозь мох и упругими фонтанчиками выдавливалась между пальцев. Санькины штаны скоро покрылись грязью. Он закатал их повыше и больше не останавливался.