Тайна доктора Верекера
Шрифт:
— Я думаю, что девушка не поблагодарила бы тебя, — без колебаний ответила она. — И что это совсем не твое дело и тебе не нужно вмешиваться.
— А я считаю, что стыдно вытаскивать то, что произошло несколько лет назад, — подхватила Коринда бескомпромиссным ясным голосом. — И мне кажется, что никаких доказательств его вины не было.
— Да, но не было и доказательств невиновности! В сущности, нужно быть уж слишком пристрастным, чтобы оправдать его. В целом я считаю: его следует предупредить, что ему пора убираться, — сказал Пол. — И если он не послушается предупреждения — пусть пеняет на себя.
К калитке подъехала машина доктора, и Пол быстро направился к ней.
Десима проводила его до выхода с лоджии и помахала доктору Джону, который помахал ей в ответ и крикнул:
— Не могу зайти, дорогая. Опаздываю.
— Тогда приезжайте побыстрей, — ответила она. — Мне нужно с вами поговорить.
Вернувшись в комнату, она обнаружила, что все встали.
— Какая жалость, — сказала Коринда со своей симпатичной манерой чуть тянуть слова. — Какая жалость, что у этого милого старого доктора такой отвратительный сын. — Она рассмеялась. — Боюсь, что я провоцировала Пола. Но у меня такое чувство, что в один прекрасный день он сильно получит по носу, если будет продолжать вмешиваться не в свои дела. Со своей стороны, — она ласково улыбнулась Гранту, — если бы врач, о котором мы слышали, жил в Ротмере, я бы с радостью пригласила его к себе. В конце концов, прошлое человека — это его дело. А важны только настоящее и будущее. — И, слегка пожав плечами, закончила: — Я уверена, что молодой врач не имел никакого отношения к трагедии.
— Почему? — спросил Грант. — Кажется, у него могли быть мотивы.
Коринда сделала легкий нетерпеливый жест.
— Не стану утверждать, что я ясновидящая, но кое-что я определенно чувствую — внутри. Приходите к нам снова поскорей, мистер Верекер. — Она протянула руку. — Мы не позволим вам снова отгородиться от мира. Проводи меня до калитки, Десс.
Она взяла Десиму под руку, и девушки вышли. Мужчинам пришлось следовать за ними.
Хотя Десима была потрясена и испытывала озноб от страха и гнева, она поняла, что с этого дня она будет любить Коринду больше, чем когда-либо раньше.
Почти сразу появился Ледьярд, и у девушек не было времени поговорить. Десима смотрела им вслед. А когда повернулась, в саду возле калитки стоял Грант. Он был очень бледен. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Потом он хрипло сказал:
— Что ж, теперь нет необходимости рассказывать вам мою историю. Вы все уже слышали.
— Правда? — переспросила она. — Мне кажется, что я не слышала правды. Мой дорогой, — она протянула к нему руки, — не смотрите на меня так. Какая разница, если Пол…
— Ясно дал вам троим понять, что я и есть Филип Грантли из его драматичного рассказа? Он явно любит театральные эффекты — так актерски закончил предупреждением злодею: убирайся или с тебя сорвут маску.
— Не нужно! — воскликнула она. — Разве вы не понимаете, что мы все знаем: он рассказывал только свою версию этой истории, версию искаженную и неполную? Грант, — она быстро подошла к нему, схватила за руки и одновременно умоляюще и требовательно посмотрела ему в лицо. — Пол не стоит презрения; неужели
— Вы слышали, что сказал Конистон. — В его голосе все еще звучали жесткие металлические нотки. — Умерла; очень многие поверили, что я помог ей это сделать.
— Но ведь вы не сделали… — В ее голосе не было ни следа мольбы, и потому слова Десимы прозвучали не вопросом, а утверждением. И проникли сквозь броню, которую надел этот человек.
— Десима, дорогая моя! Что я могу вам сказать? Я не был ни любовником Кей, ни ее убийцей!
— Незачем это говорить: я и так знаю. Если бы даже я… не любила вас, — просто ответила она. — Может, вы меня не любите, но…
— Люблю!..
Она оказалась в его объятиях с сознанием, что это ее место и ничто в мире теперь не сможет этого изменить. И когда ее губы вновь прижались к его губам, он понял, что нашел то, на что уже не надеялся. И в следующие зачарованные мгновения годы, прожитые в тени запятнанной чести, утрата карьеры, к которой он так стремился, горечь нарушенной верности и предательства — все это ушло. В его объятиях теперь бальзам для ран, ожившая надежда, что под солнцем ее любви он сможет начать новую жизнь.
Увы, чары могли продержаться, только пока длился их поцелуй. И когда он кончился, к ним вернулось чувство реальности. Подняв голову, Грант попытался мягко оттолкнуть ее от себя, но она вцепилась руками в его плечи и продолжала крепко держать.
— Нет, — сказала она. — Нет, мой дорогой, больше никогда. Я вошла в твою жизнь и не позволю выставить меня.
— Но сердце мое, это безумие, — возразил Грант. — Какое право имею я брать тебя в свою жизнь? Даже говорить, что я тебя люблю?
— Какое право ты имеешь говорить мне это? Дорогой, давай не спорить о несущественном. Ты слышал, что сказала Коринда. Важно только будущее.
— Что? Ведь теперь, через пять лет, вся история может снова всплыть: Конистон знает все подробности.
Она внимательно посмотрела ему в лицо.
— Не все, Грант. Я уверена, что что-то осталось недосказанным. Ты мне скажешь, что это?
Он покачал головой.
— Как я могу сказать то, чего не знаю? Я знаю о том, где Кей взяла эти проклятые таблетки, не больше, чем… — он выпустил девушку и безнадежно махнул рукой.
Она схватила его за руку и потащила к дивану.
— Давай посидим и поговорим об этом.
После некоторого колебания он опустился рядом с ней на мягкое сидение. Не прикасаясь к нему, она слегка откинулась и заговорила сознательно бесстрастным тоном.
— Ты можешь рассказать мне о себе. Что случилось после того, как ты покинул Малайю?
— Ездил по миру, — ответил он. — Некоторое время прожил в Австралии. Мне казалось, что я могу осесть там. Не с тем, чтобы заняться практикой, — с этим покончено.