Тайна древнего саркофага

Басманова Елена

– Милый граф, у меня для вас приятные вести. Сегодня днем я имел удовольствие видеть княгиню Татищеву. Как вы думаете, о чем шел у нас разговор? О саркофаге Гомера! – торжествующе произнес он и лукаво добавил:

– Можете считать, дорогой Рене, что шансы заполучить саркофаг у вас есть!

В глубине черных глаз графа мелькнула яркая искра, щеки его покрыл легкий темный румянец – все лицо осветилось каким-то внутренним источником света.

– Я вечный должник княгини Татищевой, – взволнованно произнес Рене. – И ваш тоже,

доктор Коровкин.

– Но как, как вам удалось добиться такого результата, милый Клим Кириллович? – Брунгильда улыбалась и Сантамери, и Климу Кирилловичу одновременно, голос ее звучал чарующе.

– Моей заслуги тут нет никакой, – скромно признался доктор. – Княгиня сама заговорила о саркофаге, его владельцы обращаются к ней за консультациями по поводу его истинной художественной и исторической ценности. У них нет отбоя от потенциальных покупателей.

– Но я бы заплатил дороже всех! – воскликнул граф Сантамери. – Я просил французского посла особо подчеркнуть это обстоятельство.

– Русские аристократы-коллекционеры – особая порода людей, – объяснил доктор, – у них своя система ценностей. И она меняется в зависимости от личности, которая к ним обращается. В данном конкретном случае деньги не будут играть большой роли.

– Странно, – прошептала Мура, – древность-то совершенно уникальная.

– Боюсь вас разочаровать, – улыбнулся доктор, – но саркофаг – фальшивка, новодел. Но если ваш батюшка завещал вам найти этот камень вернуть, вы сможете выполнить его предсмертную волю без больших финансовых потерь.

Граф Сантамери побледнел, расправил плечи и сжал кулаки, вытянув руки почти по швам.

– Месье Коровкин! – глухо и мрачно произнес он. – Вы оскорбили моего отца.

Барышни Муромцевы открыли рты от удивления, доктор чувствовал себя озадаченным.

– Наша фамильная честь не терпит подобных оскорблений! – продолжил медленно граф. – Я требую удовлетворения!

– Удовлетворения? – пробормотал растерявшийся доктор. – Я не думал...

– В следующий раз будете думать, милостивый государь, – отрезал граф Сантамери. – Я пришлю вам своего секунданта.

Он сунул руку в карман пиджака, но перчатки там не оказалось. Раздувая ноздри, он с минуту смотрел на опешившего доктора, потом почти строевым шагом двинулся к выходу. В дверях он обернулся и бросил, борясь с бешенством:

– За оскорбление вы заплатите своей жизнью, клянусь Гомером!

Глава 18

Праздничного ужина на даче профессора Муромцева не получилось. После неожиданного ухода графа Сантамери за ним устремилась и Зинаида Львовна. Вскоре мимо дачи пронесся мотор графа – соседи явно покидали взморье.

Глаша сладко посапывала в комнате, куда дверь с веранды оставалась приоткрытой, – уйти к себе она боялась, но сон после успокоительных процедур доктора Коровкина все-таки сморил ее.

Ужин накрыли

на веранде, освещенной керосиновой лампой. На стол поставили блюда с холодным мясом и курой, с бужениной и паштетами, обильно усыпанные петрушкой и укропом, тарелки с ноздреватым ароматным хлебом из местной пекарни – проверка, правда, еще не показала, есть ли в нем примеси меди, – и ранними овощами – салатом, свежими огурцами, редисом. Для желающих поставили простоквашу и творог с молоком.

Вокруг уютно попыхивающего самовара собрались Елизавета Викентьевна, обе ее дочери, Полина Тихоновна с племянником и Ипполит Прынцаев. Должное еде воздал только растративший большой запас энергии на велопробеге чемпион. У остальных аппетит отсутствовал, они обсуждали сложившуюся ситуацию.

– Он сказал, что пришлет секунданта Климу Кирилловичу, – Мура с испугом и восхищением смотрела то на мать, то на Клима Кирилловича. – Невероятно! Дуэль – в наше время! Да это же что-то древнее, из прошлого века!

– А вы умеете фехтовать, доктор? – спросила озабоченно Брунгильда.

– До сих пор не приходилось.

– Я читала, что участники поединка должны выбирать оружие. Что вы ответите секунданту? – Синие глаза Муры стали почти черными от тревоги и любопытства.

– Ума не приложу, – вздохнул доктор, – что за напасть? Чем я его обидел?

– Вы обидели его отца! – внесла ясность Мура.

– Но как? Чем? Я старался быть максимально вежливым! – обиженно возразил доктор.

– Скорее всего, обида заключалась в том, что ты усомнился в профессионализме его отца, в том, что он не мог распознать фальшивку от древности, – огорченно повернулась к племяннику Полина Тихоновна.

– И все-таки странно, – недоумевала Мура. – Такая бурная реакция!

– От выяснения мотивов мне не легче, – покачал головой Клим Кириллович, – я не собираюсь никого убивать. Стрелять из пистолета в человека – порядочная гадость. Кроме того, у меня нет желания, чтобы и он меня застрелил. И потом, мне кажется, по нашему законодательству, дуэли не поощряются. При самом: лучшем исходе несколько дней в кутузке обеспечены.

– Нет, как хотите, но надо что-то сделать, чтобы до дуэли дело не дошло. – Елизавета Викентьевна была настроена решительно. – Дуэль – позор для цивилизованного человека, для просвещенного гражданина!

– А что я могу сделать? – понурился доктор. – Он ведь уехал...

– Если позволите, Клим Кириллович, я мог бы стать вашим секундантом, – предложил неожиданно для всех Прынцаев. – Хотите, я поговорю с его посланцем и принесу ваши извинения?

– Я-то хочу, – тяжело вздохнул доктор, – да боюсь, что он будет упорствовать. Надо же! Как он сказал? Что я смою оскорбление кровью? Или заплачу своей жизнью? Только в старинных книжках такое читал!

– А еще он поклялся Гомером! – напомнила вкрадчиво Мура. – Кажется, это самая страшная его клятва.