Тайна двух лагерей
Шрифт:
Есть еще подручные рядом или нет, значения уже не имело. Спасти девчонку, чтобы убежала к людям. С такими мыслями сыщик пересек тропинку и через заросли быстро добрался до опушки у самого стога. И тут он услышал топот ног и мужской голос:
– Чего валандаешься? Где он?
– Здесь был, эта сопля сказала. Кусается, стерва!
Крячко, стоя за стогом и разыскивая свою железку, слышал каждое слово. Вот она!
– Кончай ее, а я за остальными. Мы разделимся и с двух сторон зайдем. Пасека там, говоришь?
Топот ног, значит, убежал второй, а
Кровь брызнула и потекла по шее бандита из рассеченной кожи на затылке. Мужчина как-то сразу замер и потом повалился вниз на девочку, но Крячко его поймал и отпихнул на левый бок, на траву. Девочка закрыла лицо руками и не шевелилась, видимо перепугавшись до смерти.
– Все, все! – тихо говорил Крячко. – Все закончилось, больше не опасно! Не бойся!
– Вы… вы… – девочка едва шевелила побелевшими от страха губами. В ее лице не было, что называется, «ни кровиночки».
– Сейчас я его обыщу, и мы убежим к твоему дедушке. Тихо сиди, ни звука, милая. Не бойся, я его не убил, а просто оглушил. Приедет полиция и заберет. Не бойся, деточка, я полицейский.
Он понимал, что трупа девочка испугается еще больше, что смерть рядом вот так просто, смерть, которая обошла ее саму и настигла другого, – это ситуация не для слабонервных в любом возрасте. А уж лет в четырнадцать и подавно. И тут рука сыщика замерла в воздухе, так и не дойдя до кармана убитого бандита. Перед ним лежал Хлебников. Тот самый бывший сиделец из 33-й по кличке Батон. А, чтоб тебя! Крячко разозлился не на шутку. Надо же было такого ценного свидетеля убить. Пробы на нем негде ставить, но он был так нужен живой, ой как нужен!
Сыщик торопливо опустошал карманы убитого Батона. Финку под штанину за носок. Носки с хорошей резинкой, высокие. Выдержат. Пистолет в карман, запасная обойма есть, тоже в карман. Телефон. Вот это сейчас драгоценность, зажигалка…
– Вставай, девочка, вставай, надо спешить к дедушке, – Крячко поставил девчушку на ноги. Стараясь сделать так, чтобы она не видела убитого, он потащил ее за руку к тропинке, но она обернулась назад.
– А Зойка как же?
Пришлось возвращаться, отвязывать козу, которая с неожиданной энергией вдруг бросилась в лес, надо понимать, поспешила домой, на пасеку. Девочка расплакалась. Наверное, нервное напряжение стало спадать и силы ее оставили. Она ревела и не могла идти. Сыщик подхватил ее на руки, как носят маленьких детей, и пошел по тропе, уговаривая девочку.
– Ну что ты, перестань. Сейчас придем к твоему дедушке, все расскажем, и он посоветует, как быть. Дедушка
– Да, он такой у меня, – сквозь слезы согласилась девочка. – Он бывший военный.
– Тебя как зовут? Меня Станислав Васильевич, можно дядя Слава. А тебя как?
– Марина…
– Не плачь, Марина, не плачь, все уже хорошо. Ты лучше дорогу показывай, а то занесу тебя в болото, и никакая Зойка нас не вытащит. Ты лучше скажи, как дедушку зовут.
– Иван Сергеевич, он хороший…
– Как Тургенева, конечно, хороший.
Пасека показалась довольно быстро. Сразу кончились деревья, слева осталась маленькая речушка, а за ней потянулись зеленые сочные луга. И прямо на опушке двумя рядами красовались яркие желтые ульи. Девочка завозилась на руках у Крячко со словами «я сама». Пришлось опустить ее на землю, и она поспешила направо. Теперь Крячко увидел небольшой деревянный щитовой дом, возле которого ютился сарайчик, стол с двумя лавками, а под брезентом, судя по размерам и колесам, стоял «уазик».
Девочка побежала к дому, не дожидаясь своего спутника, и Крячко начал опасаться, что с перепугу она может чего-то наговорить деду такого, что он, пожалуй, и за топор схватится. Топор, кстати, имел место быть неподалеку, воткнутый в небольшой пенек возле ступеней дома. Старик с опрятной бородой, в рубахе и безрукавке поверх нее с удивлением уставился на внучку, потом на мужчину, который шел следом. Марина подбежала и что-то стала рассказывать, то и дело показывая рукой назад, на лес. Старик слушал и смотрел на Крячко. Пришлось сразу доставать из нагрудного кармана пиджака служебное удостоверение и объяснять все без предисловий.
– Там в лесу бандиты. Они вооружены, Иван Сергеевич. Я вашу внучку еле успел спасти, но остальные могут прийти сюда.
– Полковник полиции? – покачал головой дед. – Что это полковники по лесам бродят в одиночку?
– Уголовный розыск, вы же прочитали. Приходится порой и в одиночку, и не только по лесам, но и по подвалам, и по притонам бандитским бродить. Вы можете сказать, где мы находимся? Я должен вызвать подмогу, спецназ. Иначе банда уйдет и мы их не скоро найдем.
– Да никак это место не называется, – пожал старик плечами. – Я его облюбовал, каждую весну на другое место ставлю ульи, осенью меняю место. Домишко вот временный летний поставил. А что, банда и сюда может прийти?
– Придет, потому что я одного из них там, – Крячко сделал выразительное лицо и посмотрел деду в глаза. – Понимаете, Иван Сергеевич?
– Ладно, дело такое! – вдруг уверенно и почти командирским голосом заговорил пасечник. – Давайте, помогайте мне брезент с машины снять. Маринка, кроссовки свои обуй быстро.
Старый «уазик» с брезентовой крышей завелся с пол-оборота. Иван Сергеевич быстро сбегал в дом и принес оттуда небольшую сумку, бросив ее на заднее сиденье. Видимо, самое необходимое и документы. Вот что значит старая военная закалка и привычка. Что-то вроде «тревожного чемоданчика» у офицеров.