Тайна двух лагерей
Шрифт:
– Короче, Лев Иванович, есть у этого Горбунова сын Дмитрий. Оболтусу девятнадцать лет, и он толком нигде не работает и не учится. Я почему говорю, что он толком нигде не работает, потому что отец его пробовал устраивать то в одно место, то в другое, и нигде Дмитрий не держится. Попросту не хочет работать. И есть у него одно пристрастие – «игрун» он. И игровые автоматы, подпольные, конечно, и карточные игры. Долг у него, я так понял, уже немаленький. За такие долги, как говорится у блатных, «на перо ставят». По отцу видно, он нервный стал, злой, кидается на всех. А еще полтора года назад Горбунов сына еле успел от наркоманов спасти.
– Молодец, Тимофей, – искренне похвалил Гуров. – Это стоящая информация. Это мотив. Хорошая зацепочка.
Через два часа Гуров уже шел в дальней части парка. Здесь недавно восстановили тротуарную плитку на основной дорожке, расставили новые лавки. Не успели только закончить прокладку кабеля освещения и установить новые светильники. Черная влажная земля покрыта небольшими траншеями, торчат концы старого кабеля. Сгорбленный мужчина неопределенного возраста, заросший щетиной до самых глаз, брел от урны к урне, заглядывая внутрь. Грязные кроссовки со смятыми задниками шаркали по плитке, зеленая камуфляжная куртка топорщилась в районе карманов. Наверное, мужчина нашел бутылки с недопитым алкоголем.
Гуров знал этого человека лет десять. Его звали Митрич, причем звал все, и мало кто, кроме, может быть, участкового, знали настоящее имя, отчество и фамилию этого человека. Была у Митрича и квартира, была и взрослая дочь, которая проливала немало слез, уговаривая отца вернуться домой. Да, да, была у Митрича своя отдельная квартира, и приличная одежда в шкафу, и холодильник, в который дочь хотела привозить отцу продукты. Да вот только пропадали они там. Есть такая вот болезнь, такая склонность, как говорят медики. Склонность к бродяжничеству. Человека тянет спать на чердаках и теплотрассах, в подвалах, собирать на помойках всякую дрянь и общаться с такими же лишенцами, как и он. Раз в год дочери удавалось вернуть отца домой. Отмыть, постричь, побрить. Но неделю, может, две он жил как все, а потом снова исчезал.
Лев Иванович знал, что Митрич и алкоголиком не был. Не особенно он и пил-то. Так, немного, с другими бродягами, и то изредка. Гуров частенько встречал Митрича, но покупал ему не водку, а колбасу. Нормальную, «гостовскую», в которой мяса не меньше шестидесяти процентов. И хотелось бы сыщику вернуть человека домой, но и в таком виде Митрич поставлял Гурову ценную информацию. Странно, но Митрич частенько бывал на воровских блатхатах, где развлекал блатных своим интересным даром – он знал массу фокусов с картами, и это тому контингенту нравилось. Его кормили, но пить он отказывался. Тогда фокусы не получались.
– Здорово, Митрич, – сказал, не поворачиваясь, Гуров и уселся на лавку. – Давно не виделись. Как дочь?
– Пилит, Лев Иванович, – отозвался добродушным хриплым голосом Митрич. – А вы как?
– Как все! – философски ответил сыщик и пожал плечами. – У каждого человека есть тот, кто его пилит. Я тебе тут поесть принес. Возьмешь потом на лавке пакет, хорошо?
– Спасибо, возьму, – охотно согласился Митрич и закряхтел за спиной Гурова, усаживаясь на траву спиной к урне. Так они могли говорить и Митрича никто со стороны не видел.
– Я тебя хотел расспросить про пацана одного, Митрич. Ему девятнадцать лет, бездельник, и зовут его Дмитрий. Отец
– Наркотики – это плохо, – вздохнул Митрич. – Отрава, яд. Они созерцанию мира мешают, вдыхать его мешают. Я вот и курить поэтому не начал, и от алкоголя воздерживаюсь. Иногда. А какой он из себя, этот Дима? Высокий такой, худой, плечи опущенные и нестриженый?
– Точно, ты прямо как фотографию сделал, Митрич, – рассмеялся Гуров.
– Так знаю я его. Ходит он на хату одну, с бабами взрослыми путается, только с ним никто серьезно ничего не хочет. Все знают, что он в долгах, а там это не любят. Я уж и не знаю, почему его не нагнули за долги.
– Может, надежда есть, что вернет? Отработать обещал?
– Ничего он не умеет, даже в карты играть, – махнул рукой Митрич. – Но, видать, что-то обещал. Его один из блатных обхаживает. Кличка у него смешная, не запомнил я только. Сдобное что-то.
– Батон, что ли?
– Ух, как вы всех помните, Лев Иванович! – восхитился Митрич. – Вот что значит полковником быть!
– Посмотри-ка, Митрич, – Гуров вытащил из кармана фотографию Хлебникова в лагерной робе.
Сыщик заранее распечатал фото, потому что Митрич плохо видел, на экране телефона лицо человека ему было не разглядеть. Бродяга осторожно взял грязными пальцами фото, чуть отстранил от себя, разглядывая лицо. Потом покивал головой и вернул распечатку.
– Он, его личность. Тот самый Батон. Глаза у него нехорошие. Не должно у человека быть таких глаз. Человеколюбие в основе всего живого.
– А еще в основе всего живого – сильный пожирает слабого, – ответил Гуров, пряча фото во внутренний карман пиджака.
– Как же так можно? – Митрич ухватился грязными пальцами за край урны и попытался встать, но у него сразу не получилось. Тогда он снова сел и горько заявил: – Не должно же так быть, Лев Иванович. Это же не по-христиански. Любовь к ближнему – вот что движет материями.
– Вот и будем каждый по-своему приближать светлый миг, когда человек возлюбит ближнего, – улыбнулся Гуров и встал с лавки. – Колбасу я тебе оставил, Митрич.
Крячко посмотрел на часы. Нет, вернуться в Управление он не успеет. Столовая закроется, а в буфете останется только то, что вредно для желудка, – бутерброды, холодные закуски. Нет, это в молодости можно есть что попало, спать где попало и ехать, куда пошлет начальство. С возрастом должна присутствовать избирательность. Ну, хотя бы в питании и его режиме. А все-таки хорошо быть полковником, усмехнулся Станислав Васильевич. Есть поблажки, которые лейтенанту и не снились.
Ресторан «Берлога» был как раз по пути, и Крячко издалека увидел характерное обрамление входа в ресторан в стиле лесного бурелома. «Закажу сейчас какого-нибудь супчика. Похлебаю горячего, глядишь, и мысли в голову полезут приятные и дельные. Например, как бы ненавязчиво войти в контакт с генеральным директором», – подумал он. Девушка с приятной улыбкой встретила Станислава Васильевича у входа и проводила к свободному столику. Открыв меню, сыщик углубился в мечты. Хотелось бы под такой вкусный обед еще стаканчик «хеннесси» махнуть, но рабочий день в разгаре и он за рулем. Так что только мечты и остаются. Сделав заказ, Крячко налил себе минеральной воды и откинулся на спинку удобного кресла, разглядывая зал, особенный интерьер ресторана.