Тайна Элизабет
Шрифт:
К вечеру того же дня они прибыли к воротам грозного Парфагона. Хотя Томас чувствовал некий элемент предательства, глядя на заросшую мхом Стену и выглядывающие из-за нее башни идеального города, он все же до боли в сердце скучал по нему и в глубине души все это время мечтал снова стать его полноценной частью. Когда-то благо жить в этом удивительном месте ему досталась почти даром, а теперь предстояло заслужить кровью. Хотя он весьма комфортно чувствовал себя в родном селе и, может быть, спокойно остался бы там жить до конца своих дней, но только столица могла дать ему инструмент мести за родителей и спасения исчезнувшей сестры. А это было главной жизненной доминантой, единственным стержнем его существования.
Строгие стражи ворот сразу узнали спрятанного
Проводив породнившуюся за последние месяцы Марию до родительского очага, где по ней все это время скучали дорогие родители, ее жених отправился к себе, едва веря в реальность происходящего и разглядывая знакомые опрятные улочки, вызывающие массу приятных воспоминаний из прошлого. Сняв тяжелейший конский панцирь и привязав утомленного Вектора у входа, где его ждало свежее сено, Томас вошел в ставшие родными стены дома приемного отца. На минуту он остановился на пороге и, закрыв внезапно намокшие глаза, глубоко вдохнул тот самый знакомый с детства, доносящийся из кухни, запах сладкой выпечки и свежего хлеба, который он уже не надеялся услышать вновь. Затем, сытно поужинав в компании довольного Нильса и растроганной Маргариты в такой родной светлой столовой, он поднялся к себе наверх. Там, в пропахшей старыми книгами комнате, он почти сразу свалился спать в родную кровать, так как в субботу нужно было с утра явиться на этап прохождения предварительной судейской комиссии.
Проснувшись на следующий день, Томас и Нильс позавтракали на скорую руку и отправились на Арену, где проходил отбор участников турнира. Песочная площадка имела полукруглую форму и ее окружали деревянные многоуровневые трибуны, вмещавшие несколько тысяч человек. По всему периметру этих трибун, в верхней их части, шелестели на ветру огромные синие флаги с гербом Парфагона, изображающим два пересекающихся кольца. С южной стороны почти на одном уровне с площадкой был оборудован плоский помост, подиум, на котором всегда располагалась королевская чета и придворные высокопоставленные особы. Там все еще шли активные подготовительные работы, чтобы к воскресному утру всем дорогим гостям было приятно и комфортно наблюдать многочисленные поединки, которые должны были занять весь долгий день с самого утра.
Как и ожидалось, попасть в списки участников оказалось совсем не сложно. Сначала всех претендентов собрали вместе и велели облачиться в свои доспехи. Затем их попросили взять короткие деревянные мечи и по одному проходить в центр круга из четырех офицеров-преподавателей Академии, которые увесистыми деревянными дубинками сбивали всех с ног. Хотя одолеть огромных и опытных рыцарей было практически невозможно, этот конкурс позволял быстро определить истинный боевой настрой каждого воина. Кто-то сразу же откровенно пугался и уходил в глухую защиту, быстро падая на песок, так и не произведя ни одной вменяемой атаки. А кто-то, как Томас и еще несколько дюжин других удалых бойцов, смело бросался в бой, ловко уворачивался от дубинок и хитрыми маневрами успевал задеть одного, двух или даже трех соперников прежде, чем быть в любом случае сваленным с ног тяжелейшими сокрушительными ударами.
В итоге, примерно из ста храбрецов были отсеяны шестьдесят четыре наиболее отверженных бойца и еще два запасных на случай, если кто-то из основного состава в последний момент не сможет принять участие в щекочущем нервы турнире. Как всегда, почти все участники были действующими рыцарями или курсантами Академии. Претенденты с внешней стороны
В этот же вечер Нильс старался дать последние дельные советы и важные наставления за легким ужином:
– В общем, просто делай, что ты знаешь и ни о чем не думай.
– Легко сказать…
– Знаешь, сейчас я понимаю, что всегда проигрывал, потому что слишком много додумывал. Я смотрел на турнир немного снаружи, даже будучи внутри него главным участником.
– Что ты имеешь в виду? – прожевывая очередную котлету, спросил нахмурившийся Томас.
– Я больше думал о том, смогу ли я победить, чем просто сражался. Я больше мечтал о тех сокровищах, славе и женщинах, что получу после победы, чем смотрел на соперников, которые были прямо перед глазами и в итоге легко пользовались моей расхлябанностью.
– Женщины? Неужели?!
– Не смешно. Я проигрывал, будучи действительно подготовленным лучше всех.
– Это обидно.
– Да. Поэтому просто выключи мозг и сконцентрируйся на бое с соперниками. Ты всему научен. Дай своим навыкам естественный выход.
– Что-то еще?
– Пожалуй, ты уже все знаешь и умеешь. Повторюсь, осталось выключить голову и делать свое дело, чем бы оно ни закончилось.
Однако мотивация Томаса была на порядок серьезней, чем у легкомысленного молодого Нильса. Как итог, селянин опять не смог быстро уснуть в ночь перед важнейшим событием. Как его в Школе не тренировали легко засыпать в самых экстремальных условиях, необычайная значимость и сложность предстоящего турнира никак не могли позволить успокоиться и расслабиться. Томас отчетливо понимал, что, будучи простым участником турнира, вряд ли имел такую проблему с пожирающим нервы волнением, отчего его шансы были бы предпочтительнее. Но вся его жизнь зависела от одного завтрашнего дня, и потому он ничего не мог с собой поделать, продолжая переживать и раздраженно ворочаться в кровати.
Толком не выспавшись, Томас привел в порядок свои вычурные доспехи, снарядил в тяжелую конскую броню отдохнувшего Вектора и в сопровождении своей приемной семьи молча пошел на Арену. В затхлом и темном помещении под трибуной уже разминались претенденты на титул чемпиона. Отовсюду раздавался скрежет и бряцание металла, то и дело слышались вздохи и вскрики, а снаружи доносился радостной шум прибывающей толпы.
Приготовившись к первому туру, Томас уселся на длинную лавочку в ожидании своей очереди, где рядом с ним оказался тот самый загадочный Черный рыцарь. Отвыкший за последние месяцы от роскоши селянин долго его разглядывал и не смог сдержать восхищения от качества и дороговизны его покрытых мелким орнаментом доспехов:
– Дорого?
– Смотря для кого, – лаконично и четко ответил незнакомец и демонстративно отвернулся, опустив вытянутое вперед забрало своего жуткого шлема.
– Есть все-таки жизнь и за Стеной…
В это время снаружи раздался торжественный звук фанфар, знаменующий прибытие всеми любимого короля в сопровождении свиты. И долгожданное событие, главное развлечение чопорной столицы, началось с громкого традиционного приветствования жюри:
– Да здравствует король!
– Да здравствует Парфагон! – ответила ему многотысячная аплодирующая толпа зрителей.