Тайна «Голубого поезда»
Шрифт:
– Должно быть, у вас интересная профессия, – заметил Пуаро.
– Так себе, – уклончиво ответил артист. – Если стойко переносить превратности судьбы, то жить можно. Вообще-то я справляюсь, но приходится смотреть в оба. Никто не знает, что потребует публика в следующий раз.
– В последние несколько лет на переднем плане танцы, – заметил Пуаро.
– Я никогда не видел этот русский балет, но людям он нравится. Для меня это чересчур изысканно.
– На Ривьере я познакомился с одной танцовщицей – мадемуазель Мирей.
– Мирей? Та еще
– Да, – задумчиво кивнул Пуаро. – Могу себе представить.
– Они называют это темпераментом! – продолжал Ааронс. – Моя жена была танцовщицей до того, как вышла за меня, но, к счастью, никакого «темперамента» у нее нет. Дома это лишнее, мсье Пуаро.
– Согласен с вами, друг мой. В семье темперамент неуместен.
– Женщина должна быть доброй, ласковой и хорошей кухаркой, – заявил мистер Ааронс.
– Мирей недолго выступала перед публикой, не так ли? – спросил Пуаро.
– Около двух с половиной лет, – ответил мистер Ааронс. – Ее открыл какой-то французский герцог. Я слышал, что сейчас ей покровительствует бывший премьер-министр Греции. Эти ребята умеют вкладывать деньги без лишнего шума.
– Для меня это новость, – признался детектив.
– Мирей не из тех, кто упускает свой шанс. Говорят, молодой Кеттеринг убил свою жену из-за нее. Не знаю, так ли это. Однако он угодил в тюрьму, и ей пришлось быстренько подыскать ему замену. Я слышал, она носит рубин размером с голубиное яйцо. Не то чтобы я когда-нибудь видел голубиные яйца, но так всегда пишут в романах.
– Рубин размером с голубиное яйцо, – повторил Пуаро. Его глаза стали зелеными, как у кота. – Интересно!
– Мне рассказывал об этом один мой друг, – объяснил Ааронс. – Конечно, это может быть всего лишь цветное стекло. Все женщины одинаковы – любят похваляться своими драгоценностями. Мирей утверждает, что на этом рубине лежит проклятие – она называет его «Огненное сердце».
– Но если я правильно помню, – заметил Пуаро, – рубин «Огненное сердце» – центральный камень в ожерелье.
– То-то и оно! Я же говорю, что женщины постоянно лгут про свои драгоценности. Мирей носит одиночный камень на платиновой цепочке, но десять против одного, что это стекло!
– Нет, – покачал головой Пуаро. – Я не думаю, что это стекло.
Глава 32
Кэтрин и Пуаро обмениваются мнениями
Пуаро и Кэтрин сидели друг против друга за столиком в «Савое».
– А вы изменились, мадемуазель, – неожиданно сказал детектив.
– В каком смысле?
– Мадемуазель, эти нюансы трудно объяснить.
– Я постарела?
– Да, вы стали старше. Но я не имею в виду седину и морщины. Когда я увидел вас впервые, мадемуазель, вы только наблюдали жизнь со стороны. У вас был спокойный, заинтересованный вид зрителя, сидящего в партере и смотрящего
– А теперь?
– Теперь вы уже не зритель. Возможно, я скажу глупость, но вы похожи на спортсмена, участвующего в напряженной игре.
– Моя старая леди иногда бывает трудноватой, – улыбнулась Кэтрин, – но уверяю вас, я не веду с ней борьбу не на жизнь, а на смерть. Вы должны как-нибудь приехать и познакомиться с ней, мсье. По-моему, вы сумеете оценить ее мужество и силу духа.
Последовала пауза, во время которой официант проворно подал им цыпленка en casserole [64] . Когда он отошел, Пуаро спросил:
– Я рассказывал вам о моем друге Гастингсе? Он называет меня человеком-устрицей. Eh bien, мадемуазель, в вас я нашел достойного соперника. Вы больше меня предпочитаете играть в одиночку.
– Чепуха! – отмахнулась Кэтрин.
– Эркюль Пуаро никогда не говорит чепухи. Все так и есть.
Снова наступило молчание.
– После возвращения вы видели кого-нибудь из наших друзей по Ривьере, мадемуазель? – поинтересовался наконец Пуаро.
64
Приготовленный в кастрюле (фр.).
– Я видела майора Найтона.
– Вот как?
Что-то в прищуренных глазах детектива заставило Кэтрин опустить взгляд.
– Значит, мистер ван Олдин в Лондоне?
– Да.
– Нужно постараться повидать его завтра или послезавтра.
– У вас есть для него новости?
– Почему вы так думаете?
– Я… просто спросила.
Пуаро внимательно посмотрел на нее:
– Вижу, мадемуазель, вам хочется о многом спросить меня. Почему бы и нет? Разве дело «Голубого поезда» не наш с вами roman policier?
– Я действительно должна спросить вас кое о чем.
– Eh bien?
Кэтрин с внезапной решимостью вскинула голову:
– Что вы делали в Париже, мсье Пуаро?
Детектив улыбнулся:
– Я нанес визит в русское посольство.
– Куда-куда?
– Вижу, это ничего вам не говорит. Но я не буду человеком-устрицей, выложу карты на стол, чего устрицы никогда не делают. Вы подозреваете, что я не удовлетворен обвинением против Дерека Кеттеринга, не так ли?
– В Ницце мне казалось, что вы покончили с этим делом…
– Вы недоговариваете, мадемуазель, но я заранее все признаю. Мое расследование привело Дерека Кеттеринга за решетку. Если бы не я, судебный следователь до сих пор тщетно пытался бы повесить это преступление на графа де ля Роша. Eh bien, мадемуазель, я не сожалею о содеянном. Моя обязанность – выяснить правду, и этот путь вел прямиком к мистеру Кеттерингу. Но является ли это концом? Полиция считает, что да, но я, Эркюль Пуаро, не удовлетворен. – Помолчав, он неожиданно спросил: – Скажите, мадемуазель, вы не получали весточки от мадемуазель Ленокс?