Шрифт:
Лялик не мог уснуть, хотя очень устал от дороги. У бабушки с дороги болела голова,
На перевернутой лодке на берегу сидел незнакомый мальчишка. Жевал краюху хлеба.
— Как тебя зовут? — спросил Ярик.
— Андрейка.
— А меня Ярослав.
— Нет. Тебя зовут — Лялик!
— Откуда ты знаешь?
— Мне твоя бабушка говорила: «Привезу Лялика!» Xи! Ты что — в куклы играешь? Салага!
— Да нет. Я маленьким не умел произносить «Ярик». А теперь послушай: рыба, рррак!
Голубая бухта золотилась на солнце, волны друг за дружкой набегали на песчаный берег и затихали.
Лялик нашел в песке отшлифованный камушек.
— Глянь, какое яйцо!
— Само собой… Камушек. У нас их полно на побережье.
— А вот розовая черепашка!
— На тебе еще и эту. Белую.
— Будем корабль выкладывать, — предложил Лялик, ровняя песок руками. Выложили из черепашек белый корабль, из камушков — зелено-голубую волну.
Начали красное солнце над кораблем выкладывать. А настоящее солнце все клонится и клонится к воде. Над бухтой совершил круг самолет.
— Вечерний, — заметил Андрейка.
Заскулили чайки возле деревянного причала. Застучала моторная лодка.
— Дед Павел на банку поплыл. Сети ставить.
Лялик и сам видит, что это дед Павел. Чайки крикливой стаей летят за лодкой, и ему тоже хочется к дедушке.
— Твой дедушка частенько на банку ходит. Это его любимое место, — засмотрелся в даль Андрейка.
— А что это за банка? — спросил Лялик.
— Мель так называется — банкой. Ее обходят корабли. Моряки говорят: чтобы не сесть на банку…
Лялик смотрит туда, где дедушка остановил лодку, но никакой мели он не видит.
— С берега не увидишь. Надо аж туда заплыть.
— А ты плавал?
— Конечно! На паруснике. Мы всем классом туда плавали. Там, когда море тихое,
можно на дне увидеть фашистский «мессершмитт». В войну сбили. Застрял носом в дно, только крылья и хвост видно…
Лялик смотрит на Андрейка и не верит ему. Прислушивается, как Голубая бухта хлюпает волнами, словно хочет поведать ему свою тайну. А вдалеке еле-еле видна дедушкина лодка. Хоть бы скорее возвращался дедушка, у него обо всем можно расспросить…
— Пошли, Лялик, а то тебя уже бабушка выглядывает.
Они ушли домой, оставив на берегу белый корабль из черепашек.
Вечером пришел дедушка, и бабушка жарила свежую рыбу. За ужином Лялику подкладывали в тарелку самые вкусные, с хрустящей корочкой кусочки и все приглашали есть. А Лялик смотрел на дедушку Павла и не знал, як начать разговор. Наконец решился. — Дедушка, расскажите о войне.
— Ну вот тебе, — хлопнула в ладоши бабушка. — Да ну ее, ту войну,
— Расскажите, дедушка.
— Что же тебе такое рассказать? — поинтересовался дедушка.
— Расскажите о немецком самолете, сбитом над Голубой бухтой.
— Откуда ты узнал про самолет? — удивленно посмотрела на Лялика бабушка.
— Мне Андрейка сегодня возле моря сказал. Г оворит, что возле банки на дне можно увидеть, как застрял самолет.
— Про самолет, это пусть тебе расскажет бабушка. Вона хорошо помнит этот самолет, — задумчиво сказал дедушка.
Лялику постелили, и он лег на диван. Бабушка села возле него, задумалась. Глаза стали большие-большие, тревожные. В комнате воцарилась тишина, только слышно было, как за окном плескалось в берег море.
— Взяли нас, девушек, на войну телефонистками.
Ну что?
Прежде всего переодели. В военную одежду. Снимают девчата свою обувь на кучу. Сапоги военные обувают. Когда земля бомбами и снарядами разрыта и раскиснет от плохой погоды, без сапог не обойтись. Сняла и я свои туфли. Новые-новёхонькие. Мама мне на день рождения подарила. Жалко мне маминого подарка стало. Завернула я туфли в полотенце и так на зенитную батарею и привезла. В свободное время примеряю себе туфли. Легкие же вони, как перышки. После сапог, словно и на ноге их нет. Как-то сижу, любуюсь туфлями. Вдруг команда: «Воздух!» Налетели вражеские самолеты. Сняла я туфли, а переобуваться некогда. Задребезжал телефон. Старший командир приказы по телефону передает, я передаю своему командиру, а он — зениткам. Совсем близко взорвалась бомба. Мене з телефоном засыпало в окопе. Выбираюсь из-под земли — возле зенитки один старшина сидит. Раненый. Я к нему, чтобы перевязать, а он: «К зенитке!»
Припала я к зенитке. Вверху носится самолет, будто на голову падает. И аж дрожит весь. Вокруг пули мечутся. Сама не знаю, как зенитка в меня в руках ожила. Гляжу: из самолета вырвался черный хвост дыма… Раненый старшина крикнул что-то и потерял сознание. Метнулась я к нему. И не увидела, как самолет в воду упал. Отбили мы налет. Прогудели самолеты, словно далекий гром. Тут я увидела, что стою босая. Глянула туда, где туфли оставила, а на том месте большая воронка…
— Нашла, о чем жалеть — откликнулся дедушка. — Туши свет, ребенку спать пора.
— А старшина живой? — тихо спросил Лялик.
— Живой, живой. Спи. Дедушка сердится.
Лялик затих. Но не уснул. Море ночью тревожно шумело, вроде хотело выбросить на берег вражеский самолет. Но он, наверное, застрял по самые крылья в песок.
Утром Лялик проснулся от того, что дедушка и бабушка говорили шепотом. Они не хотели его будить. Но мальчик расплющил глаза и сразу же встал. Тут дедушке некуда было деваться — взял Лялика с собой сети выбирать.