Тайна хрустального замка
Шрифт:
— Ну! — нетерпеливо сдвинула брови королева.
— Старая служанка Белинда говорила… — задыхаясь, прошамкал старый мельник, — она говорила, что видела на холме, заросшем фиалками, твой Хрустальный замок. И будто в окне мелькнула моя невеста Нинисель… Прости, королева, одряхлел я и стал бестолков, все сбиваюсь. Папаша помер, сына повесили. Прошло столько лет… Но тогда, в тот давний день, когда я решил отпраздновать нашу свадьбу с Нинисель, она была здесь. Я говорю про служанку, про Белинду. Была она тогда еще совсем малой девчонкой. Вот такой от
— Ох, уж эти старые святоши, — темнея лицом, проговорила королева. — Знай себе, бормочут молитвы. От них не спрячешься…
— Я велел Белинде отвести меня туда, но увидел только пустой холм и засохшее дерево, — в тоске промычал мельник.
— Где уж тебе увидеть Хрустальный замок, — надменно усмехнулась Демонта.
— Мне не надо никаких денег, королева! Лишь бы разок, один только разок глянуть на Нинисель, — мутные слезы потекли из глаз мельника. — Теперь я знаю, все мои беды оттого, что тогда я не смог удержать маленькую Нинисель, сладкую девочку, сахарную… Увидеть ее…
— Не много ли ты хочешь? — нетерпеливо воскликнула королева. — Забудь Нинисель! Забудь навсегда, не произноси ее имени. Если она тебе приснится, забудь этот сон. Иначе жди беды!
— Нинисель, Нинисель… — не то всхлипнул, не то простонал мельник. — Дозволь сказать еще…
— Ты надоел мне, старик! — королева Демонта нетерпеливым движением накинула на мельника черный плащ Молчания. Мельник разом умолк, словно захлебнулся. Черный плащ на миг коснулся его губ.
Королева резко повернулась и пошла к лесу. Плащ Молчания стелился по влажной траве, пригибая ландыши.
Прошло немного времени, и два человека, похожие на тени, выскользнули из дома.
Луна отяжелела, опустилась вниз, стала багрово-красной.
— Сорвик, гляди, луна будто знает, что мы с тобой задумали, — послышался испуганный шепот.
— Молчи, братец, лишнего не болтай. Лес этого не любит… Видишь крест? Мы уже пришли. Мигом обтяпаем это дельце!
Посреди поляны молчаливо возвышалась каменная часовня. Неподалеку — низкая хижина, окруженная седыми от росы травами. Дверь открыта настежь.
За столом, сколоченным из грубых досок, сидел старец с тихим спокойным лицом. Перед ним лежала старинная раскрытая книга, тонкая свеча горела чисто и ровно.
Вдруг отшельник повернул голову и, прикрыв огонек свечи ладонью, посмотрел в сторону леса. Потом он вздохнул, осенил себя крестным знамением и снова склонился над книгой.
— Ты ударишь сзади, а я прямехонько под ребра, в сердце, чтоб уж наверняка, — прошептал Сорвик.
Он сделал несколько шагов и вдруг сдавленно вскрикнул:
— Что это? Меня будто скрутила невидимая веревка!
— И мне не шелохнуться! — простонал его брат. — Вот черт! Словно кто-то тащит меня назад к лесу.
— Нам нельзя уйти так, — задохнулся Сорвик. — Я кину нож! Я и
— И я метну нож. Я на это мастак!
Два ножа, брошенные сноровисто и метко, рассекли воздух.
— Что это, брат? — Сорвик от ужаса присел, согнув колени. — Гляди!
Ножи влетели в открытую дверь хижины. Они закружились над головой отшельника, звякнули, столкнувшись в воздухе. И, повернув, полетели назад, целясь прямехонько в братьев.
Пламя свечи не дрогнуло, не качнулось.
Сорвик и его брат бросились опрометью прочь, ломая кусты, не разбирая дороги. Острый нож со свистом пронесся мимо Сорвика, срезав прядь его рыжих волос. Взвизгнул насмерть перепуганный младший братец. Нож разрезал на его плече куртку, задев кожу.
Через мгновение на опушке никого не было, только трещали сучья где-то в глубине леса.
— Что ж, доложу обо всем королеве Демонте, — потирая прозрачные руки, просвистел Ветер. — Вряд ли, вряд ли это ей понравится.
Глава восьмая
Лунный мальчик
Расставшись с Гиальмаром, Нинисель шла по спящему замку.
Сквозь прозрачные стены и лестницы она увидела, как из Северной башни вылетела королева Демонта на своем лебеде. Черный плащ Молчания на миг закрыл луну, погасил блеск хрустальных башен.
Нинисель остановилась, прижав руку к груди. «Ты унес с собой мое сердце, рыцарь Гиальмар. Но лучше тебе никогда сюда не возвращаться. Если бы я могла, я бы молилась об этом…»
Нинисель вошла в круглый зал и, как всегда, остановилась у фонтана. Плачущий мальчик словно притягивал ее взгляд.
— Что, дружок, похоже, только ты да я грустим в этом замке, — прошептала Нинисель. Она подошла поближе.
«Как будто этот мрамор живой, как будто он дышит, — подумала Нинисель. — Нет, право, как я глупа».
Тут Нинисель вскрикнула и попятилась. Ей показалось, мальчик чуть-чуть повернул голову и посмотрел на нее словно бы с надеждой, с каким-то ожиданием.
— И все же мне так жаль тебя, малыш! — Повинуясь внезапному порыву, сама не зная, почему она так делает, Нинисель привстала на цыпочки и поцеловала мраморного мальчика.
И вдруг мраморный мальчик ожил. Он поднял руки, потянулся. Ладошкой провел по щекам, под носом и одним прыжком выскочил из чаши.
— Ты… живой? — ахнула Нинисель.
— Живой, живой! Разве не видишь? Ах, как славно! — мальчик рассмеялся тонким звенящим смехом. Он закружился по залу, исчезая в потоке лунного света и снова появляясь в тени.