Тайна художника

Росс МакДональд

— К сожалению, ничего не могу сказать конкретного по этому поводу.

— Дайте мне, пожалуйста, домашний адрес мистера Гримеса.

— Он живет здесь же, над магазином. Но сейчас, как я сказала, его нет дома.

— Когда же он вернется, как вы считаете?

— Затрудняюсь сказать… Иногда он отсутствует целую неделю. Обычно он не говорит, куда и на сколько уходит. Да я и не спрашиваю об этом.

Поблагодарив, я вышел. Постояв невдалеке и подумав с минуту, я зашел в соседнее бистро. За прилавком стоял негр лет сорока.

Он сразу же вежливо спросил, чем может служить.

— Вы знаете мистера Гримеса? У него антикварный магазин рядом с вами.

— Это, наверное, тот седой парень с острой бородкой? — сказав это, негр образно очертил в воздухе контур остроконечной бороды соседа, добавив: — Носит белое сомбреро?

— Да, именно так.

— Не сказал бы, что знаю его. Разве лишь то, что он не пьет… Он не дал мне заработать на себе ни цента.

— А эта его девушка из магазина?

— Пару раз она покупала у нас пиво. Ее, кажется, зовут Паола. Не думаете ли вы, что в ней течет индейская кровь?

— Я бы этому не удивился.

— Так и мне кажется… — негр широко улыбнулся. Его, похоже, веселил наш разговор. — Видимо, она резвая девочка! Не знаю, как этот седоватый и немолодой парень держит ее у себя…

— Я тоже не понимаю этого, — заметил я ему в тон и положил на прилавок два доллара, прикрыв их своей визитной карточкой. — Могу я позвонить к вам немного позднее?

— Почему бы нет? Пожалуйста!

Теперь я направился в местный музей и вскоре подъехал к старинному белому зданию, расположенному на главной улице. Молодой человек у входа в музей на мой вопрос о Фреде Джонсоне ответил, что тот ушел час назад.

— Вы хотите поговорить с ним лично? — уточнил он. — Может быть, речь идет о чем-то непосредственно связанном с музеем? Тогда можно обойтись и без Джонсона.

— Я слышал, что Фред Джонсон очень интересуется творчеством Хантри…

Молодой человек улыбнулся:

— Мы все здесь очень интересуемся им! Вероятно, вы приезжий?

— Да, я из Лос-Анджелеса.

— Вы видели нашу экспозицию работ Рихарда Хантри?

— Еще нет, не успел.

— Значит, попали очень удачно! Здесь как раз находится миссис Хантри, которая регулярно посвящает музею один день в неделю.

Я прошел внутрь помещения. В первом зале музея экспонировалась традиционная резьба по дереву. Второй зал был уже совсем иным. Картины в нем напоминали окна, выходящие в иной мир, сквозь них можно было наблюдать жизнь зверей. Но звери на полотнах Рихарда Хантри были особенными… необычными… Они чем-то напоминали человеческие существа… Или же это были люди, превращающиеся в животных… Трудно точно определить…

Женщина, находившаяся в этом зале, ответила кому-то на вопрос об этих необычных картинах.

— Это так называемые «картины-существа»! Они представляют собой определенные размышления их творца на тему об эволюции жизни. Трудно поверить в то, что талантливый художник нарисовал все

эти картины в течение всего лишь шести месяцев!

Я повернулся, чтобы рассмотреть не столько сами полотна, сколько женщину, повествующую о них.

Строгий костюм, несколько аффектированная манера говорить… Она будто излучала какую-то суровую силу… Блеск коротко остриженных, седеющих волос, казалось, отражал все ту же внутреннюю напряженность…

— Вы миссис Хантри? — спросил я, подходя к женщине вплотную.

— Да, — подтвердила она, показывая всем своим видом удовлетворение по поводу того, что ее знают как «миссис Хантри» даже совсем незнакомые люди.

Внимательно посмотрев на меня, она сказала:

— Я совсем не обязана здесь находиться… Особенно сегодня, когда вечером даю у себя большой прием. Но я стараюсь не пропускать в обычный день мое дежурство в музее.

Она подвела меня к другой стене, на которой висел цикл темных фигур. Одна из них особенно привлекла мое внимание: молодая женщина сидела на скале, частично укрытая шкурой буйвола. Были прикрыты лишь ее бедра, а красивая грудь и плечи оставались нагими. Над нею, в глубине, висела в пространстве голова быка, прикрепленная к деревянной раме, что создавало определенный контраст.

— Художник назвал эту женщину «Европой», — пояснила миссис Хантри.

Я невольно перевел взгляд с картины на нее. Она как-то удовлетворенно улыбалась. Посмотрев на изображенную на картине молодую женщину, я невольно спросил, не сомневаясь в ответе:

— Здесь… вы изображены?

— В определенном смысле… да… Я частенько ему позировала…

Минуту-другую мы изучающе смотрели друг на друга. Она была моего возраста, возможно чуть моложе. Под ее голубой кофточкой угадывалось и теперь еще моложавое упругое тело.

Я не мог решить до конца: что именно побудило ее еженедельно выполнять функции экскурсовода при картинах своего мужа… То ли внутренняя потребность как дань его памяти, то ли любовь к себе…

— Вы хоть раз видели раньше картины Рихарда Хантри? — спросила она с любопытством… — У меня сложилось впечатление, что вы несколько шокированы увиденным…

— Вы правы, — признался я.

— Его картины всегда оказывают такое впечатление на тех, кто видит эти полотна впервые. А что натолкнуло вас интересоваться произведениями Хантри?

Я в общих чертах пояснил, что являюсь частным детективом, нанятым Бемейерами с целью разыскать пропавшую из их дома картину Хантри. Говоря это, я внимательно смотрел в лицо миссис Хантри, так как мне была интересна ее реакция на мои слова.

Слегка побледнев, она глухо проговорила:

— Бемейеры невежды в искусстве! Картина, которую они приобрели у Гримеса, фальшивка! Гримес предлагал мне ее купить задолго до того, как показал Бемейерам. Я, конечно же, отказалась. Это явное подражание тому стилю, которого Рихард давно уже придерживался.