Тайна императорского рода
Шрифт:
Адамина по-прежнему делала мне каждый день массаж, но я видела своё тело. Скелет, обтянутый кожей. На лице остались только глаза. Огромные, влажные с синяками под ними. Волосы потускнели, стали сухими и ломкими. Смотря на себя в зеркало, я понимала, что мне придется приложить очень много сил, чтобы вернуть хотя бы немного былой внешности.
Выжить бы.
С каждым днем мне всё больше начинало казаться, что я умру. Поначалу было дико и страшно. Вроде как я только пришла в этот мир, мне ещё рано, но потом я вспоминала о ребёнке и немного успокаивалась. Сейчас же я думаю, если мой ребенок останется живым, а я всё-таки уйду на перерождение,
Конечно, свои мысли я не озвучиваю. Хотя Адамина как-то мне сказала, чтобы я и не думала умирать. Ребёнку без матери будет сложно. И не потому, что обычно детям сложно без родителей. Всё из-за того, что мой ребенок совершенно не такой, как остальные.
На первых порах ему просто необходима будет моя энергия, чтобы стабилизироваться. Хотя, мы и сами толком не знали, что и как будет. Всё-таки ни у кого из нас подобного опыта не было, поэтому мы могли лишь строить предположения.
Недавно я стала чувствовать, что моё сердце временами сбоит. На мгновение словно спотыкается. Да и в обычное время бьется глухо, тягуче, будто из последних сил. И дышать стало труднее. С каждым днём сделать вдох становится сложнее, а ведь впереди ещё несколько месяцев. Немудрено, что мою голову стали посещать пораженческие мысли.
К кровати подошла Адамина, как обычно зорко осматривая меня. Я видела, что ей совершенно не нравится моё состояние, и привычно ворчала и ругалась на совершенно посторонние темы.
Откинув одеяло, поставила на столик большую банку с какой-то зеленью внутри.
— Сейчас оботрем тебя, — пробормотала Ведьма.
Я давно уже избавилась от любой одежды. Чтобы надеть её и снять, мне нужно было хоть немного шевелиться, а в последние месяцы я могла шевелить, как я уже говорила, лишь руками и головой. Конечно, я была тощей, и поднять меня не составляло труда, но Адамина запрещала сильно тормошить моё измученное тело.
Я не стала спрашивать, что это за мазь такая, давно привыкнув, что Адамина и сама расскажет.
— Это придаст тебе немного сил. — Ну, я же говорила. — Пролежни твои подлечит. Пусть они и небольшие, но зачем терпеть лишнюю боль.
Сказав это, она принялась обтирать меня мокрой тряпкой, а потом натирать этой зеленой мазью. Не знаю, чем мы отплатим этой женщине. Все эти долгие месяцы, она не отходит от моей кровати слишком далеко и надолго. А ведь ей ничего не надо. Сколько раз я пыталась узнать, но Адамина лишь раздражённо смотрела, ворчала и отмахивалась.
Ребёнок рос нормально. Я ощущала его движения внутри. Не скажу, что он не причинял мне боль. Иногда так лупил своими ножками, что у меня слезы из глаз выбивало, но это приносило лишь радость.
В дверь постучали. Адамина тут же вскинулась. Вытерев руки небольшой тряпкой, подошла к двери и открыла немного, выглядывая наружу.
— Подожди тут. Я позову, — сказала она и захлопнула дверь, вернувшись ко мне.
Одна из свечей потухла. Ведьма бросила на неё взгляд и осмотрелась. Я тоже огляделась, понимая, что осталось не так много времени до ночи, а там я снова попаду в руки тьмы. Если бы не она, то я давно уже была мертва. Хотя даже с её помощью моё состояние не улучшается. Не думаю, что я решусь на подобное еще раз.
Если выживу.
Тьма, словно густой туман осела по углам, терпеливо дожидаясь ночи. Да, после того раза, когда я впервые осознала себя в каком-то видении, я почти каждую ночь вижу нечто подобное.
Я уже давно
Тот мир разрушен. В нём нет солнца, лишь какой-то вечный сумрак. Может быть, это из-за того, что мне так показывают, ведь тьма не любить солнечный свет, но я говорю о том, что видела. Когда-то там точно были города, но сейчас я вижулишь руины и людей. Они постоянно сражаются с различными зверями. Хотя, лучше назвать их тварями. Звери всё-таки хоть и страшные, но на вид более симпатичные, что ли. А те, с кем сражаются люди в том мире, выглядят именно как какие-то тёмные твари.
Почему-то я чаще всего видела определённых людей и, мне кажется, они даже уже знают обо мне. По крайней мере, один изувеченный блондин точно. Стоит мне появиться поблизости, как он почти мгновенно находит меня глазами.
Я много раз задавалась вопросом: зачем тьма показывает мне это? Я не знала тех людей, не понимала, что там вообще происходит.
Когда я рассказала о своих видениях Алану, то увидела, как оживился Абсолон. После того дня, я постоянно рассказываю им обоим то, что видела, и стала замечать, что Абсолон крайне внимательно слушает, когда я описываю людей.
Недавно видения немного изменились. Если раньше я просто открывала глаза и видела ту или иную сцену, то теперь перед этим мы словно куда-то летим. Такое чувство, что мне показывают путь, который я обязана запомнить. Не знаю, как я это должна сделать и зачем, но с той ночи стала внимательно отслеживать эту дорогу.
А мне ли показывают?
Для меня ли всё это?
Закончив обмазывать меня мазью, Адамина накинула одеяло, и только после этого разрешила моему мужу войти.
Он приходил каждый день. Неизменно. Сначала долго молчал, всматриваясь в мои глаза. Я видела, что ему больно видеть то, во что превращает меня наш ребенок.
А когда я ему улыбалась, он резко выдыхал.
— Как вы? — спросила, как обычно едва заметно улыбаясь.
— Мне кажется, это я должен был спросить у тебя. Как ты, Эволет? — он чуть наклонился вперед, привычно уже всматриваясь в мои глаза. Позади мужа тут же появился Абсолон, но ощущения того, что энергию из комнаты вытягивают, не появилось. Кажется, не только мой муж старательно пытается взять свою природу под контроль.
— Все по-прежнему. С ребёнком всё хорошо. Он очень активен. Я не ощущаю ног. Совсем. Могу двигать только руками, но в остальном всё не так уж плохо, — я улыбнулась, жадно всматриваясь в любимые черты.
Алан похудел. Не так сильно, как я, чему очень рада, но всё же. Под глазами синяки, щеки впали, черты лица стали острыми, словно у хищной птицы. При всём при этом выглядел он вполне ухоженным. То есть не было немытых волос или же мятой одежды. Герцог оставался воплощение аристократа, даже в таком сильно усталом виде.
— Я могу подойти? — спросил муж, при этом повернувшись к Адамине. Ведьма оглядела его с ног до головы — привычная процедура — и кивнула. Алан тут же оказался рядом. — Можно? — его рука оказалась около моего живота. Кстати сказать, как по мне, для семи месяцев живот был слишком большим. Кивнула, разрешая. Алан тут же положил руку, так медленно и осторожно, словно боялся навредить. Улыбнулась, выглядело это немного забавно. Ребёнок, словно почувствовав, сразу же принялся активно играть в футбол. Лицо мужа в этот момент нужно было видеть. — Он… тянет.