Тайна индийских офицеров

Брэддон Мэри Элизабет

— Вы совершенно правы: я Гранвиль Варней. Судя по впечатлению, которое произвело на вас мое появление, вы, мой достойный друг, вероятно, не часто видите посторонних?

Жильберт Арнольд побагровел и взглянул на часы, висевшие в углу.

— Ну… уже немного поздно, — прошептал он чуть слышно.

— Я не спорю, поздно: теперь, должно быть, половина двенадцатого, я выехал из Лондона курьерским поездом в девять часов. Нужно заметить, что я прибыл сюда с единственной целью поговорить с вами, Арнольд. Опоздал же именно потому, что станция далеко, а я вдобавок вздумал добраться до вас пешком, чтобы не возбуждать праздных

толков… Но перейдем к делу. Вы, конечно, ожидали, что я явлюсь сюда?

Сторож потирал рукой подбородок, не решаясь ответить на вопрос.

— Вы думаете? — спросил он уклончиво.

— Ну да, вы хотели увидеться со мной! Я это твердо знаю!

Рахиль Арнольд, сильно заинтересованная беседой, смотрела поочередно то на мужа, то на майора Варнея.

— Ступай спать, Рахиль, — сказал Жильберт Арнольд. — Нечего нас подслушивать.

— Не будьте так грубы с вашей доброй женою! — заметил майор со снисходительной улыбкой. — Наш добрейший Арнольд хочет сказать, — вежливо обратился он к Рахили, — что нам необходимо потолковать по-дружески, а вам, ввиду позднего времени, не худо было бы отдохнуть… Он превосходный малый, но часто выражается чересчур резко… Итак, спокойной ночи, добрая миссис Арнольд.

Красивой рукой, украшенной перстнями, майор сделал движение, как будто хотел вытолкнуть Рахиль Арнольд из комнаты. Она пошла наверх и легла в постель, не раздеваясь.

Дверь на лестницу осталась открытой, майор Варней затворил ее и опять сел напротив Жильберта Арнольда.

— Набейте себе другую, — сказал он, показывая на разбитую трубку, выпавшую из рук взволнованного сторожа.

Арнольд вынул из шкафа еще одну трубку — такую же грубую, меж тем как майор закурил сигару. Он выкурил ее почти до половины, не говоря ни слова, потом посмотрел на сторожа, с жадностью глядевшего на него, и сказал почти нежно:

— Вы сильно испугались, когда я внезапно появился перед вами. Вы думали, что вас… накрыли сыщики?

Жильберт Арнольд смотрел на веселого цветущего майора, как на привидение.

— Ну что ж, заглянем в ваше прошлое! Вы здесь более семи лет, прежде вы находились в винчестерской тюрьме, а еще — в Севаноаке, в графстве Кент…

Вторая трубка выпала из рук бедного сторожа и разбилась вдребезги.

— Еще один пенн пропал без всякой пользы, — вскользь заметил майор. — Мой достойнейший друг, вы слишком впечатлительны!

— Я не был в Севаноаке, там никто даже не слышал моего имени, — пробормотал Жильберт, устремив взор на догоравшие сосновые поленья и избегая встретиться взглядом с проницательными голубыми глазами посетителя.

— Вы выразились верно: там действительно не было никакого Арнольда, мой превосходный друг, — сказал Гранвиль Варней, — но на свете ведь есть множество всевозможных имен. Нельзя ли нам на время оставить это и начать прямо с Джозефа Бирда?

Сторож упал на стул, словно сраженный пулей. Своей жесткой загорелой ладонью он вытер холодный пот, покрывший его угрюмый лоб.

— Вам ведь, я думаю, все равно, что я вспомнил о Джозефе Бирде? Мой друг, я не люблю причинять неприятности, но не могу продолжать беседу, не упомянув о Бирде.

Он вынул из кармана записную книжку, отыскал между брелоками микроскопический карандаш и произнес решительно:

— Так как я убежден, мой дорогой Арнольд, что вы чрезвычайно способный человек, то стану говорить с вами с полнейшей откровенностью.

Если б я не имел оснований думать, что вы можете быть мне полезным, то не пришел бы к вам, если бы я считал вас жалким глупцом, я бы воспользовался вами без вашего ведома, но я вижу, что вы далеко не дурак, и потому уверен, что выиграю многое, посвятив вас в мою тайну… Жильберт Арнольд, с тех пор как я живу на свете, я не позволил себе ни одного проступка, идущего вразрез с законом!

Майор откинул голову и разразился тихим самодовольным смехом, как будто сказал меткую остроту.

— Да, — продолжал он снова, — я служу офицером в индийской армии и живу исключительно на свое майорское жалованье. Никто не подарил мне ни одного пенса, я не наделал долгов, я никогда не переступал закон, не искал шанса надеть арестантский костюм, но зато я знаю преступления других больше, чем сыскная полиция. Вы спросите, зачем я собираю такого рода сведения? А я отвечу вам, что делаю это из любви к искусству. Когда я нуждаюсь в чьей-то помощи, я не угрожаю этому человеку, не подкупаю его, а стараюсь побольше узнать о его жизни, вы стали мне нужны, и я, в силу того же благородного правила, немного покопался в вашем прошлом!

За стулом майора стояло ружье, и глаза Жильберта невольно устремились на грозное оружие. И, хотя этот взгляд был почти молниеносным, майор поймал его и, повернув свой стул, стал внимательно наблюдать за Жильбертом.

— Даже не думайте, мой превосходный друг, — сказал он благодушно. — Подождите немного, и вы сами увидите, что меня привел к вам наш общий интерес… Однако вернемся к Джозефу Бирду. Тому назад лет десять или одиннадцать вы были настоящим удальцом, но, к несчастью, вас хорошо знали в этих местах под именем Жиля-браконьера, вследствие чего вас вынудили силой уехать из Суссекса, дав предварительно познакомиться с ливисским острогом.

— За убитого зайца и пару фазанов, — заметил Жильберт, словно извиняясь.

— Нет, вовсе не за зайца и фазанов! В народе поговаривали, будто вы разрядили ружье в сторожа, который поймал вас с поличным! Все это, вероятно, чистая клевета, вымысел злых людей… После почти двухмесячного пребывания в Ливисе Жильберт внезапно исчез, и владельцы окрестных поместий поздравили друг друга с этим событием. До сих пор все шло самым восхитительным образом! Но вернемся к Джозефу Бирду!

— Я не могу взять в толк, о ком вы говорите, — злобно сказал Жильберт, вновь бросив взгляд на оружие, стоявшее справа от майора.

— Как вас интересует это ружье, мой друг!.. Посвятите мне хоть пять минут вашего внимания, и вы убедитесь в безосновательности ваших подозрений. В окрестностях Севеноака, что в графстве Кент, есть превосходные леса, один из которых сделался пристанищем браконьера. Осенью 1835 года дичь начала исчезать в этом лесу с невероятной быстротой, что возбудило справедливое негодование владельца и его сторожей. Один из последних, человек смелый и предприимчивый, шести футов роста, сказал своему господину, что надеется поймать виновника. «Я его знаю, — добавил он. — Это трусливая собака по имени Джозеф Бирд. Видели, как он продает дичь в Севеноаке. Я простил бы ему, если б он охотился, как все остальные: тогда можно было бы скорее изловить его, но он незаметно подкрадывается, хватает дичь из-под самого вашего носа — и ускользает. Но я слежу за ним и заставлю его заплатить за все наши убытки!»