Тайна казачьего обоза
Шрифт:
Казалось бы, обнаружили и что? подумаешь, следы древнего человека, признаков присутствия современного, отойдя от города сколь душе угодно. Но что-то недосказанное или ненаписанное, что-то скрытое в самом подтексте зацепило Фёдора Витальевича. Что именно, не знал, но все признаки будущей авантюры и сон, со странными животными и дивным лесом, с некоторыми незначительными изменениями, снова приснился! Повинуясь внутреннему движению, он решил финансирование полностью взять на себя. Связался с преподавателем, Алексеем Оттовичем Шмидтом,
После посещения студентов по приглашению Шмидта, предощущения только окрепли. Не запах денег чувствовал он, видел сияние славы. Дома его посетило давно забытое чувство тревоги. «Когда оно появилось? — думал Фёдор ночью, пытаясь анализировать события дня, отбросив попытки уснуть, — что явилось отправным моментом?» Прокручивал прошедший день мгновение за мгновением: мысленно по кадрам разбивая время, начиная с пробуждения и заканчивая просмотром вечерних новостей. И нашёл. Вызванный в памяти образ опоздавшего студента вновь заставил всколыхнуться грудь. Как его зовут? Петя … Пётр Глотов!..
— Позвоню-ка я Вите, — произнёс вслух Федя; жена что-то сонно пробурчала, поцеловав её в плечо, успокоил: — Всё хорошо. Спи!
Сон, крепкий и глубокий, восстановил силы и принёс облегчение.
Телефон друга не отвечал. Шли гудки. Затем обрывались. Федя упорно набирал номер и ждал. Настойчивым отворяют двери!
В трубке послышалось недовольное ворчание:
— Да…
— Опять нажрался, свинья старая! — вместо приветствия высказал Федя, — когда успокоишься?
Звучащая на все лады тишина повисла в трубке.
— Когда всё выпью, Федя! — тон голоса не изменился, — блин, чо вот ты спать не даёшь!
— Какой сон, — ответил Федя, — полдень на дворе.
В трубке снова послышалось невнятное ворчание.
— Не может быть, — пьяно проговорил друг.
Федя посоветовал:
— На часы посмотри, или выгляни в окошко.
Снова в трубке тишина, прерываемая сопение, скрипом матраса, звуком раздвигаемых штор и тихой восхищённой руганью.
— Дам тебе горошка, — наконец высказался Витя. — Колись давай, чо тревожишь.
— Приезжай в гости, в офис…
Витя перебил:
— В гости домой приглашают.
Федя, не обращая внимания, продолжил:
— … поговорим по душам, — и закончил елейным голоском, — давно не виделись. Соскучился!
Мозг Вити понемногу включался в работу.
— У тебя моя фотка есть? — спросил друг, — вот и посмотри, коли соскучился.
— И фотка есть, и воспоминания свежи.
— Какие ещё ежи? — удивился Витя.
Федя посоветовал.
— Ты давай просыпайся скорее, — и поправил: — не «ежи». А «свежи» — воспоминания. — И бестактно закончил: — Короче, жду!
— Не могу, — ответил друг и аргументировал отказ, — я болею!
В трубке раздался смех. Успокоившись, Федя
— Приезжай, разделю пополам с тобой твою боль, — коротко хохотнул, — у меня есть верное средство.
Тяжело ворочая неповоротливыми извилинами, пленёнными алкоголем, Витя ответил:
— Если только верное средство, — и прерывисто вздохнул. — Жди, врачеватель моей души.
Приглашённый из сервисного агентства официант, накрыл стол в небольшой уютной комнате отдыха, расположенной за дверью кабинета и надёжно скрытой умелой работой оформителя от посторонних глаз. Скромный аскетизм в интерьере, стол, два кресла и диван, на стенах, обшитых деревянными панелями качественные копии авангардистов начала прошлого века (Витя незатейливо называл их «квадратной мазнёй») ничего не говорил о пристрастиях хозяина.
К приезду желанного гостя на столе стоял графин с огуречным рассолом, овощные соления и грибы, отварной говяжий язык с хреном, холодная отварная говядина, хлеб, соусники с горчицей и аджикой. Рюмки для водки, пивные бокалы, тарелки и вилки; ножи отсутствовали. Ножи Витя недолюбливал, ворчал, тупые они, вечно возись с ними, теряя время.
Приехал Витя относительно быстро. Встретивший у ворот охранник провёл его на второй этаж, постучался, открыл дверь, вошёл первым и представил посетителя:
— Фёдор Витальевич, к вам гость, Виктор Викторович Рябцев!
С недавних пор Витю забавляла новая фишка, по совету супруги его при посещении представляли полностью по имени-отчеству и фамилии. Просто, без эпитетов, он пока не придумал, какими почестями себя наградить, не скажешь ведь, руководитель ОПГ, не все правильно поймут, истолкуют на свой лад.
Фёдор Витальевич, улыбаясь, вышел из-за стола, подошёл к другу и заключил его в крепкие объятия.
— Дружище, как же я рад тебя видеть!
Витя, освобождаясь из крепкой хватки, проговорил, покряхтывая:
— Ну, где там твоё лекарство?
Войдя в комнату отдыха, интуитивно отыскал взглядом графин с рассолом, жадно приник к краю и опустошил. Весело блестя глазками, бодрым голосом произнёс:
— О! вот теперь можно жить! — и шумно не литературно высказался, размахивая руками.
Федя, не ожидая от воспрянувшего духом друга такой прыткости, пропустил момент, когда Витя схватил его в охапку, стиснув крепкими руками:
— Асклепий ты мой дорогой, дай-ка я тебя расцелую! — и щедро обслюнявил Федины щёки.
Отклоняясь от влажных губ, Федя сказал:
— Витя … Витя, достаточно! Посторонние бог весть что подумают.
Отпустив друга, Витя Рябой уже с оптимизмом посмотрел на обеденный натюрморт на столе и. не присаживаясь, наполнил рюмки водкой:
— Выпьем, друг мой любезный, за нас. За нашу дружбу. Чтобы она, — тут голос Вити слегка дрогнул, — никогда не кончалась.
Рюмки мелодично пропели, друзья медленно выпили крепкий горький напиток.