Тайна ключа из слоновой кости
Шрифт:
– Мой Бог, как же жестоко ты меня судишь…
Не говоря ни слова, Хоуп повернулась и медленно ушла в дом. Отец последовал за ней по коридору с низким потолком.
Остаток вечера они провели в разговорах на поверхностные темы. Еда, привезенная отцом, была вкусной, но Хоуп думала лишь о том, как бы припрятать что-нибудь для Армана, устроить ему праздник.
– Хоуп, ты меня слышишь? – Отец настойчиво пытался привлечь ее внимание.
Она виновато вспыхнула.
– Да?
– Где моя комната? – Тон его голоса был нетерпеливым, в нем чувствовалась усталость. Он сидел,
Первый раз за очень долгое время Хоуп внимательно рассмотрела своего отца. Она и не замечала раньше темные круги под его глазами и напряженную складку у самых губ. И легкое прищуривание, словно от боли, тоже появилось совсем недавно и больно резануло ее. Время обошлось с Фрэнком немилосердно. Вид у него был очень усталый. Когда же он так постарел? И почему она только сейчас заметила это? Возможно, она была так же слепа, как и он…
– Ты можешь воспользоваться свободной спальней. Она уже приготовлена для тебя. А я сегодня буду спать на улице.
– Нет, ты ничего такого не сделаешь! Ради Бога, ведь тебе нужно отдыхать больше, чем кому бы то ни было.
– Тебе не о чем волноваться. На вершине холма у меня поставлена палатка, и все это время я спала там. Мне больше нравится спать там, нежели в доме, – твердо ответила она.
Вид у Фрэнка был такой, словно он собрался спорить, но затем передумал.
– Тогда спокойной тебе ночи, – сказал он, поднимаясь по лестнице.
Через пятнадцать минут, быстро убрав на кухне, Хоуп вышла из дома. Каждый мускул ее тела рвался сейчас на вершину холма…
– А я уже начал беспокоиться, малышка, – прозвучал бархатистый голос Армана из-за невысокой сосенки. Она подпрыгнула, услышав его. Взгляд ее метнулся, пытаясь отыскать очертания его высокого, хорошо сложенного тела. Она так настроилась подняться к нему на холм, что совсем забыла поискать его у невидимой стены. Он сидел на бугорке, подогнув ноги, опираясь руками о колени и повернувшись лицом к дому и тропинке.
Половина его лица была ярко освещена лунным светом, отчего весь он напоминал дьявола во плоти. Волосы казались темнее дегтя, и глаза, мерцавшие словно серебристо-синие огни, пристально смотрели на нее. Было ли еще когда-нибудь и где-нибудь столь же красивое или столь же сокрушительное по своей красоте лицо?
– Я никак не могла уйти сразу…
Его смех казался таким же таинственным и завораживающим, как и его бесовская внешность.
– Я догадался. – Он протянул к ней руку ладонью вверх, безмолвно приглашая ее приблизиться.
– Почему? – спросила она, подходя поближе. Присев, она прижалась к нему, наслаждаясь его теплом.
Он снова рассмеялся, обнимая ее горячей рукой как раз так, как она и мечтала.
– Ведь дочь была очень занята спорами со своим отцом, правда? – ответил он. – Но сейчас, моя Хоуп, давай вместе наслаждаться черной с серебром красотой ночи. – Он поднял взгляд к усеянному звездами небу. – Здесь так спокойно и мирно.
– Угу, – пробормотала она, крепче прижимаясь к Арману, чтобы ощутить жар его тела.
Она положила голову ему на плечо. Оно казалось твердым и мягким одновременно. Превосходная подушка, сонно вздохнула она. Но его
– Твой отец кажется вполне рассудительным человеком. Я не понимаю, почему тебя так обеспокоил его приезд.
– Рассудительным? Фрэнк шантажирует меня, пытаясь заставить вернуться с ним в Вашингтон. Вернуться прямо сейчас! И ты еще помог мне выглядеть в его глазах полной идиоткой, словно я рассудка лишилась! – сердито прошептала она.
– А почему он хочет, чтобы ты посетила его дом? Ты говоришь, что этот мужчина твой отец, но сама зовешь его по имени…
– Так повелось издавна, – пояснила она. Впервые с тех пор, как умерла мама, Хоуп задумалась, не ведет ли она себя словно ребенок? Отец тоже утверждает это. Но менять что-либо в их отношениях с отцом было уже поздно.
Она почувствовала, как напряжение медленно отпустило Армана.
– Думаю, что начинаю понимать тебя, моя Надежда. И, по какой-то непонятной причине, это тревожит меня больше всего. – Арман покорно вздохнул, одной рукой поглаживая нежную, шелковистую кожу на ее груди. Затем он поднялся и потянул ее за собой. – Пойдем. Думаю, тебе пора спать. – Его рука обвилась вокруг ее талии, и он повел ее на холм. Голова Хоуп все еще была прижата к его груди, а рука покоилась в его руке. – Я хочу, чтобы ты легла рядом со мной, и я буду знать, что ты в безопасности.
– Я и гак в безопасности, – наконец ответила она, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его выступающую скулу. – И я счастлива. Очень счастлива.
Он привлек ее в свои объятия и поцеловал в лоб.
– Как и я, моя любимая. Как и я.
– И как это мой собственный ребенок может быть таким упрямым?! – Отец сдержанно скрестил руки на груди. Его карие глаза блестели от гнева и раздражения.
Хоуп совершенно спокойно отхлебнула еще один глоток своего утреннего кофе.
– Я не знаю на свете ни одного человека, кто мог бы состязаться в упрямстве с тобой. Только подумай о генах. Каждый раз они дают знать о себе.
– Не пытайтесь умничать со мной, юная леди! Я ведь все еще твой отец!
– Никто этого и не отрицает. – Она потянулась за банкой свежего сливового джема, которую привез Фрэнк, и начала намазывать его на гренку из белого хлеба. – Но ты не мой опекун. Я останусь здесь до начала слушаний.
Глаза Фрэнка сузились, но голос стал мягче:
– Пожалуйста, поедем вместе. Я приехал сюда потому, что мне хотелось получше узнать тебя; нам бы надо было сделать это давным-давно, если бы только не эта глупая гордость всех Лэнгстонов… – Он нерешительно прикоснулся к ее руке.
Хотя он явно старался сблизиться с ней, она не могла ответить ему – по крайней мере так, как отец этого хотел. Между ними стоял Арман, и Хоуп не могла поступить с ним так, как поступила Фейт. Хоуп отказалась предпочесть отца Арману.
– Я не могу. Во всяком случае, не сейчас. Пожалуйста, дай мне еще немного времени.
Он застыл, но затем снова расслабился. Рука, которая только что тянулась к ней, упала на его колено.
– Ты не ответишь мне «да», что бы я ни сказал, ведь так?