Тайна королевы
Шрифт:
Румней вообще после истории с колымагой находился в самом удрученном настроении, он ехал теперь позади Геля, и Анна, сидевшая на лошади боком, все время не спускала с него глаз; в ее взоре он ясно читал удивление по поводу того, что он до сих пор не предпринимает ничего для ее спасения. Это положительно выводило его из себя, и он в душе решил по возможности скорее оправдать себя в ее глазах.
Они проехали так довольно долго, вдруг Румней громко крикнул:
– Ребята, стойте, все ко мне!
Разбойники сразу осадили лошадей, большинство
Румней в мгновение ока тоже повернул свою лошадь и встал лицом к Гелю. Тот тоже, не долго думая, обнажил свой меч и громко крикнул:
– Что это значит, Румней?
– Это значит, что вы должны сдаться мне и сложить свое оружие, – ответил Румней очень развязно, по-видимому, чувствуя себя наконец в своей сфере.
– Неужели вы находите, что это умно – рисковать своей жизнью за то, что все равно по условию должно быть выдано вам завтра? – спросил Гель.
– Убирайтесь к черту со своими деньгами, хотя, конечно, и они пригодятся, но прежде вы должны выдать мне эту даму, которую вы везете с собой.
– Скорее я повешу тебя, негодяй, чем выдам ее! – воскликнул Гель.
– Вот как! Ну, ребята, вперед, смелее! – крикнул Румней, выхватывая пистолет и готовясь стрелять из него.
В ту же секунду произошло сразу два события: во-первых, Антоний Ундергиль скрестил свою шпагу с первым из разбойников, который бросился было исполнять приказание своего начальства, а, во-вторых, Гель удачным ударом своей рапиры выбил из рук Румнея его пистолет.
Следующим движением Геля было защититься кинжалом от кончика меча, направленного Румнеем прямо ему в грудь. Анна сидела за его спиной; стараясь не выказать невольного страха, охватившего ее. Ее паж тоже весь съежился, сидя на седле Антония, так как рисковал каждую минуту быть проткнутым шпагою разбойников, бросившихся на Антония.
К этому времени, однако, Кит Боттль уже подоспел на помощь Антонию.
– Ах, вы, изверги, крикнул он, – неужели вы будете еще слушаться этого разбойника Румнея к станете нападать на моего благородного господина и его слуг? Ведь он все равно всех вас предаст, как он когда-то предал и меня. Послушайте, Эдуард Моретон, и ты, честный Джон Гатч, а также ты, добряк Оливер Бунч, я уверен, что вы окажетесь на нашей стороне и не пойдете против нас.
– А Том Коббль? – воскликнул Гель, не оглядываясь назад, так как он был уже занят тем, что отражал яростное нападение Румнея. – Я уверен, что Том Коббль тоже перейдет на нашу сторону и не захочет больше служить под начальством такого изменника и изверга, как этот Румней.
– Что скажете, товарищи? – воскликнул на это Том Коббль. – Я перехожу на сторону этого благородного господина, не знаю, как вы!
– Я тоже! – ответил Джон Гатч, а также и Моретон, и Оливер Бунч и еще несколько человек.
– К черту вашего благородного господина! – заревел
– Хорошо, ребята, – радостно воскликнул Румней, лицо которого было омрачилось при словах Кита Боттля, – вперед же, товарищи, и помните, что добыча будет тем больше, чем больше изменников вы убьете.
– Смотри, чтобы тебя самого не убили, негодяй! – крикнул ему Мерриот, продолжая отражать его яростное нападение и стараясь повертываться так, чтобы какая-нибудь из шпаг не задела нечаянно Анну.
Поединок между Гелем и Румнеем продолжался, никто не обращал на них внимания, так как все были заняты собственным делом. Разбойники с трудом отражали нападение Кита Боттля, Антония и тех из своих товарищей, которые перешли на сторону Геля; последние сражались с отчаянной храбростью, так как знали, что в случае победы Румнея им несдобровать. Наконец, благодаря быстрому и ловкому движению, Гелю удалось ранить своего противника в руку, державшую шпагу; тот вскрикнул от боли и быстро осадил свою лошадь левой рукой.
Гель бросился вперед, прямо на него, с криком:
– Смерть тебе, собака!
Румней вообразил, что действительно настал его конец, и отчаянно вскрикнул:
– Сдаюсь, пощадите!
– То-то же! – ответил Гель спокойно, – ну, так отзови всю эту свору!
– Хорошо, – смиренно ответил Румней, – эй, вы, ребята, назад, сдавайтесь!
Люди его с удовольствием исполнили его приказание, так как дела их были далеко не блестящи, и обе стороны пострадали почти одинаково.
– А теперь, Румней, – воскликнул Гель громким голосом, – можете возвращаться назад своей дорогой и не попадайтесь мне больше на глаза. Те из людей, которые перешли на мою сторону, могут ехать со мной, остальные проваливайте, куда хотите.
Разбойники молча и угрюмо повиновались Гелю и один за другим, здоровые и раненые, потихоньку стали отъезжать в сторону, и только люди, оставшиеся верными Гелю, не трогались пока еще с места.
Гель молча следил за тем, как Румней и его люди скрылись за поворотом дороги; потом он обернулся к Анне и сказал ей:
– Надеюсь, сударыня, вы остались живы и невредимы, ваш паж, кажется, тоже не пострадал нисколько.
Анна ничего не ответила на это, и все молча поехали дальше.
– Как я рад, что отделался от Румнея и его людей! – сказал Гель.
– Да, хорошо было бы, если бы мы «действительно» отделались от него, – проворчал Боттль.
XVI. Фоксбай Холл
Только что описанный случай произошел утром, в субботу, 7 марта, на четвертый день бегства Геля. Кавалькада Геля состояла теперь из него самого, Антония, Боттля, двух пленников, Моретона, Тома Коббля, Оливера Гатча, Джона Бунча и нескольких других лиц. Раненые стоически переносили свои страдания, раны их были кое-как перевязаны тряпками, и здоровые ехали около раненых, чтобы оказывать им помощь и поддержку.