Тайна куртизанки

Борн Джоанна

— Как думаешь? — спросил Грей друга. — Это правда или очередное представление?

— Думаю, похоже на правду. Я повидал много испуганных женщин. Тебя легко испугаться. Поверь мне, я знаю.

— Может, она будет вести себя прилично из уважения к твоим утонченным чувствам. Я буду пытать и морить ее голодом позже. — Грей отпустил пленницу.

Слава Богу! Она знала нескольких людей, применявших пытки, и ни один не обладал чувством юмора.

Анник подняла руки, как будто потирая глаза от головной боли. Видимо, она слишком

глупа, раз попалась таким образом. Вобан будет ругаться, когда узнает об этом. Не для того он тратил время на ее подготовку, чтобы она так опозорилась.

— Я не из тех, кто легко поддается воздействию, мадемуазель, — сказал Грей. — Вы скоро поймете, что у меня странное отсутствие жалости. И не вздумайте бороться со мной. Возьмите это.

«Это» оказалось фляжкой, наполовину полной. Несвежая вода с металлическим привкусом была прекрасной, как изысканное вино. Несмотря на ее хвастовство, она уже была ему благодарна. Он потребовал от нее сущий пустяк в обмен на воду, которую так небрежно швырнул ей. Он должен это знать.

Потом ей на колени упал хлеб. Тот самый, которым Грей подманивал ее и уронил на землю. Она смахнула грязь, отломила кусочек замечательного хлеба и начала медленно жевать, запивая водой. Она больше не хотела плакать. Эти хлеб и вода совершили чудо, вернув ей силы. Побег снова казался возможным. Может, прямо сейчас.

Она устало откинулась на подушки, глаза еще закрыты, тело безвольное. При мерцающем свете наружных ламп они внимательно наблюдали за ней, и малейшее напряжение мускулов выдало бы ее.

— Я думаю, вы победили, — упавшим голосом сказала Анник. — Видите, я приняла от вас еду и уже не борюсь, с вами. — Она снова откусила кусочек. Они совсем не рассчитывают, что она попытается бежать, пока жует хлеб. — Не великая победа нанести мне поражение. Я не ела несколько дней. Вы не так уж ловки, месье Грей.

С противоположного сиденья донесся приглушенный смешок Эйдриана. Знаменитый шпион промолчал. Карета довольно быстро удалялась от Парижа. Эта дорога, хорошо известная Анник, шла мимо небольших деревень и полей, мимо огромных поместий, окруженных садами. Она почувствовала запах поздноцветущих роз в садах и яблок, запах деревенских пастбищ. Воздух был наполнен дымом каминов, согревающих маленькие каменные дома.

Идеальное место, идеальное время для побега.

Она давно привыкла к темноте. Ночь — ее дружественное королевство, готовое спрятать беглянку. Никто из них не догонит ее в темноте.

Анник проглотила кусочек хлеба и притворилась, что отламывает следующий. Пора. Самый подходящий момент. Нельзя слишком долго раздумывать. Противник это почувствует.

Развернувшись на сиденье, она изо всех сил ударила Грея ногой. Теперь, для разнообразия, в живот.

Глава 4

— Слава Богу!

Эйдриан одетым рухнул поперек кровати. От его куртки несло вином. Это сделано было специально,

чтобы не требовались объяснения, почему он спотыкается на каждом шагу.

— У тебя опять кровотечение.

— Никто не видел.

— Черт! Хорошо, если никто не видел. — Грей начал стаскивать с него сапоги. — Проклятый глупец!

— Они будут искать кого-нибудь с пулевым ранением. А не идиота… несущего бутылку.

— Несущего бутылку, фальшиво поющего и подозрительно бредущего по гостиничному двору.

— Никто тебя не видит, когда ты… не прячешься.

Может, и так, но это стоило Эйдриану последних сил.

— В следующий раз делай, что тебе говорили.

Расстегнув его полосатый жилет, Грей увидел рубашку, всю пропитанную красным. Потеряно еще больше крови. А они пока не вытащили пулю.

— И я не фальшивил… у меня очень красивый баритон.

— Не вставай.

Руссель, хозяин гостиницы, уже приготовил на туалетном столике красную сумку Дойла, где лежал набор холодного оружия, замаскированный под парикмахерские инструменты. Были там и ножницы.

— Я разрежу куртку.

— Еще одна вещь моего гардероба принесена в жертву разведке. — Эйдриан скривил губы. — Забери это. Мы надоели друг другу. Я носил ее… сколько… три дня?

— Четыре. С тех пор как тебя подстрелили.

— Я потерял целый день.

— Этот день не потерян.

Они разговаривали по-французски. Даже наедине, даже в этой гостинице, принадлежавшей британской разведке, они не переходили на английский. Одна из привычек, сохранивших им жизнь. Голоса меняются, когда меняется язык.

Закатав рукава, Грей выбрал пару ножниц.

— У этих острые концы. Не вертись.

— Лучше сам держи меня. — Эйдриан откинул голову на подушку. — Не стоило нам привозить ее сюда. Мы вполне могли оставить ее в любой из тех деревень.

— Она мне нужна. А вот тебя следовало бы оставить в нормандской деревне и сказать: «Хорошо, что избавились». — Грей разрезал шерсть куртки, тяжелый шелк жилета и полотно рубашки. — Подними руку. Да, порядок.

— Ты привез французского агента в убежище британской разведки. Это круг деятельности Русселя. Он захочет перерезать ей горло.

— Руссель делает не все, чего ему хочется.

Повязка была тяжелой от свежей крови, засохшей и коричневой по краям. Несколько щелчков ножницами, и Грей снял ее. Эйдриан приподнялся, взглянул на свою грудь.

— Отсюда выглядит чертовски грязной. Как там?

— Неплохо. — Под засохшей кровью из раны сочилась тоненькая струйка желтоватой жидкости. Нормально ли это? — Лучше, чем я ожидал.

К несчастью, Ястреб умел читать по лицу. Снова упав на кровать, он несколько раз сжал и разжал кулаки, потом отвел взгляд. Снаружи доносились неясные голоса людей, разговаривающих за столами во дворе.

— Местному лекарю Руссель не доверяет. Мы сделаем это сами.

— Как отважно с нашей стороны.