Тайна Ла-Манша
Шрифт:
— На машине Моксона? — изумился Френч.
— Именно так.
— Господи, Таннер, тут есть над чем подумать, честное слово! Если Реймонд уехал с Моксоном, а Моксон решил удрать на своей яхте, то почему бы Реймонду было не отправиться с ним вместе?
Таннер лишь ухмыльнулся.
— А если, — продолжил Френч, упреждая его ответ, — если Реймонд тоже оказался на яхте… А это весьма и весьма вероятно, то…
— Ну-ну, я оч-чень внимательно тебя слушаю.
— Он мог оказаться на яхте, а потом исчезнуть, а вместе с ним и деньги. Плюс тот фактик, что оба его компаньона мертвы… Да, ты прав, старина, картина складывается
— Делать выводы рановато, — напомнил Таннер. — Сам знаешь, пока у нас только догадки.
— Надо этого милягу искать и выяснять, что там на самом деле. Я бы на твоем месте продолжил охоту.
Действительно Реймонд мог уплыть на «Нимфе» вместе с Моксоном — из Фолкстона. И если у него была какая-то возможность потом перебраться с яхты на другое судно, улики против него вырисовывались весьма серьезные. Друзья решили, что следует немедленно выяснить именно эту подробность: не мог ли Реймонд оставить «Нимфу» посреди Канала и ретироваться на каком-нибудь подручном плавсредстве прочь.
— А кстати, ты ничего не узнал насчет того, когда они отчалили на «Нимфе»? — спросил Френч.
— Ну как же. Позвонил в фолкстонскую полицию, и сержант доложил мне, что «Нимфа» отплыла в четверг, в пять пятьдесят утра, но кто был на борту, ему не известно. А я все никак не могу выкроить время, чтобы самому все выяснить на месте.
Френч тоже считал, что Таннеру нужно самому поехать в Фолкстон, непременно.
— Постараюсь завтра же туда махнуть, — пообещал Таннер. — Если мне действительно удастся разнюхать, что Реймонд уплыл с теми двумя гусями, это будет грандиозный прорыв.
Френч пылко с ним согласился. Потом заявил, что уже черт знает сколько времени и что у него слипаются глаза. В общем, он пошел.
Через полчаса он уже лежал наконец в постели.
Глава 8
Отплытие катера
А утром, лаконично отрапортовав начальству о своих успехах, Френч прямо из Скотленд-Ярда двинулся на Треднидл-стрит, где должен был встретиться с Ханифордом.
Величественное здание концерна с плотно закрытыми дверьми и пустыми окнами выглядело скорбно-отрешенным, как будто эти каменные стены и квадратики стекол знали, что обитателей, находящихся внутри, постигло несчастье. Френч позвонил в звонок у бокового входа и уже через несколько минут сидел напротив Ханифорда в кабинете покойного Моксона. Сначала они вскользь обсудили ситуацию, но Френч почти сразу перешел к конкретным вопросам.
— Я бы хотел с вами обсудить, мистер Ханифорд, как бы нам раздобыть номера пропавших купюр и облигаций.
Ханифорд повторил, что раздобыть их очень непросто. Мало того что у них нет записей номеров, но он почти уверен, что уничтожены и записи сумм, вырученных от продажи ценных бумаг. Если это подтвердится, он абсолютно не представляет, как теперь можно узнать, от кого были получены деньги. А бродить по окрестным банкам и выспрашивать номера переведенных купюр он не может, поскольку и сам не знает, какие платежные операции были проделаны. Это уж совсем позор.
— Да, пожалуй, — согласился Френч. — А если пойти другим путем?
— Каким именно?
— Спросить у наиболее вероятных ваших партнеров по бизнесу, я имею в виду банки, сколько денежных купюр и облигаций было отчислено
Ханифорд лишь жалобно улыбнулся в ответ.
— Я вчера это уже сделал, как только пришел на работу. Попросил их посмотреть. Однако боюсь, что это ничего не даст.
— Но почему, мистер Ханифорд? Мне кажется, это достаточно надежный вариант.
Ханифорд закурил очередную сигарету.
— Позвольте объяснить, почему я не разделяю вашего оптимизма, — медленно произнес он. — Если действительно намечалось бегство, а ведь все пока говорит именно в пользу такого сценария, то преступники наверняка постарались закамуфлировать источники получаемой наличности. У финансистов, знаете ли, есть в арсенале кое-какие хитрости. А можно и без хитрости, просто продавать совсем маленькие партии бумаг. Возможно, операции проводились лишь с мелкими банками в какой-нибудь глухомани. Или со столичными, только в других государствах.
Вот ведь какая штука… Как бы то ни было, я предприму все, что в моих силах. Ну а если у вас будут ко мне претензии, что ж, тогда уж сами попытайтесь решить этот ребус.
Френч подумал про себя, что Ханифорд скромничает. Если за дело возьмется он сам, лучшего и не пожелаешь.
— Похоже, все было тщательно продумано заранее? — предположил Френч, тоже закуривая.
На этот вопрос Ханифорд отреагировал довольно странно:
— И да и нет, — сказал он (если этот ответ можно считать ответом). — Лично мне кажется, но опять-таки ничего не стану утверждать… Так вот, мне кажется, что банкротство это настоящее, а не спровоцированное. Я хочу сказать, оно действительно было неизбежным, и компаньоны самоотверженно пытались его избежать, это истинная правда. Но тут совпало сразу столько нежелательных факторов, что ситуация была очень острой. Последствия войны, падение спроса на товары, безработица, и так далее, и тому подобное. Сами знаете, какие теперь времена. В общем, как говорится, не успели оправиться. Вся эта паника на Уолл-стрит, потом дело Хэтри. Наш концерн понес из-за этих катаклизмов колоссальные потери, и тут мы не имеем права предъявлять претензии к руководству.
— Так вот откуда все это пошло-поехало? Все эти мошенничества?
— Думаю, что да. Я уверен, что они какое-то время отчаянно боролись с надвигающейся катастрофой. Думаю, их основной просчет был в том, что они вовремя не отступили. Раз почуяли, что дело плохо, надо сразу было заявить о ликвидации фирмы, и тогда было бы меньше потерь.
— Люди всегда надеются на лучшее, верно?
— Полагаю, это не тот случай. Увидев, что катастрофа и позор неминуемы, они вспомнили, что своя рубашка ближе к телу. Надо спастись самим, и теперь не так уж важно, что какие-то деньги они прихватят с собой.
— Что значит какие-то? Когда люди начинают новую жизнь, надо иметь про запас солидную сумму.
— То-то и оно. Как говорится, лиха беда начало. Если они решили прихватить сумму, достаточную для того, чтобы было на что жить, то почему бы не пожить с комфортом? И не обеспечить себе безбедное существование до конца дней. А главное — возможность не думать о завтрашнем дне. Им нужны были деньги, в основном, для собственного спокойствия. Сами понимаете. Единожды оступившись, человек падает все ниже, таков уж неизбежный ход вещей.