Тайна Марии Стюарт
Шрифт:
Она посмотрела на здание, чья архитектура совершенно выбивалась из ряда других домов, образуя настоящее препятствие, досадную помеху на пути. Дом привлекал внимание, как большой камень, брошенный в мелкий ручей.
Значит, дом был таким же, как и его хозяин. Находится ли он внутри? Она была уверена, что да. Просто он не вышел на улицу приветствовать ее. Не его ли лицо мелькнуло в одном из окон?
Об этом невозможно было судить с уверенностью, поскольку на стеклах танцевали солнечные зайчики, которые, казалось, двигались вместе с ней. Она не посмела заглянуть в окно реформиста, словно послушная
Нокс, сидевший за столом, как в любой обычный рабочий день, мог хорошо видеть, что происходит на улице внизу. Даже не переставляя стул, он наблюдал за приближением кавалькады, медленно продвигавшейся по Хай-стрит. По всему маршруту разыгрывались сцены, достаточно простые для понимания – если кто-то хотел понять! – демонстрирующие истинность протестантской веры. Сжигались деревянные статуи сынов Израиля, приносивших ложные жертвы. Королеве даже подарили Библию и Псалтирь на шотландском языке, а ребенок в национальном костюме произнес речь, призывавшую ее отказаться от мессы. Но прислушалась ли она? Нет, просто глуповато улыбнулась, сунула Священное Писание под мышку и продолжила махать рукой и вертеть головой.
Фонтан у Меркат-кросс был наполнен вином, чтобы опоить людей и умиротворить их. Организаторы не пожалели расходов на маски и фарсы, дабы убаюкать людей и купить их непрочную преданность.
Нокс смотрел на Марию, проезжавшую мимо в серой мантии, свисавшей по бокам белой кобылы. Рубин на ее корсаже пылал красным огнем, и само ее лицо казалось хитроумным измышлением Сатаны, чтобы представить грех в привлекательном свете.
Он окунул перо в чернильницу и написал: «В фарсах, масках и других расточительных излишествах эти глупцы охотно подражают Франции».
На улице внизу люди кричали и пели: «Добро пожаловать, повелительница! Добро пожаловать, родная королева!»
Три дня спустя, в воскресенье, Нокс занял привычное место на кафедре собора Сен-Жиля и посмотрел на собравшуюся паству. Ему было нетрудно выбрать тему для проповеди в этот День Господень.
– Одна месса на нашей земле причинит больше вреда, чем десять тысяч чужеземных солдат! – прокричал он. – Можем ли мы допустить это?!
Позднее в тот же день, когда священник Марии и его помощники готовились к проведению мессы в королевской часовне, на переднем дворе дворца Холируд начала собираться толпа. Часовню, лишенную всяких украшений в соответствии с доктриной Кальвина, следовало обставить свечами и снабдить простым алтарем. Один из помощников, который вынес свечи и подсвечники во двор слева от главного входа, едва не столкнулся с разъяренной толпой.
– Должно ли папское идолопоклонство снова вернуться в наше королевство? Мы очистились от него! Может ли собака вернуться к своей блевоте? Никогда! – прокричал Патрик, лорд Линдсей из Байрса, один из недавно обращенных дворян.
Дьякон заколебался. Толпа была большой, но разве Господь не защитит его? Он обхватил руками свечи и подсвечники и попытался обойти ее стороной, медленно повторяя:
Дородный мясник, от которого разило кровью и требухой, хотя он не носил фартук, схватил дьякона за плечо.
– Священник-папист должен умереть по закону Божьему! – прорычал он.
– Я не священник! – крикнул дьякон, вывернувшись из его рук, и побежал к двери. Толпа последовала за ним мимо сочувствующих стражников и устремилась вверх по главной лестнице на площадку, ведущую к часовне. Перепуганный дьякон успел вбежать внутрь и запер дверь часовни, где Мария со своими французскими родственниками и членами свиты преклонила колени в молитве, перебирая четки.
– Смерть! Смерть! Идолопоклонники должны умереть!
Мария услышала крики перед часовней, а потом увидела, как прочная дубовая дверь содрогнулась от ударов. Она встала, при этом ее сердце сильно билось. Они вторглись в ее дворец, несмотря на договор о религиозном примирении?
– Назад! – послышался голос лорда Джеймса. – Не трогайте эту дверь!
Судя по звуку голоса, ее брат стоял, прижавшись спиной к двери.
– Говорю вам, назад! Внутри творится злодеяние и скверна папистской мессы! Ни один добрый шотландец не должен быть причастен к нему, иначе он попадется в ловушку дьявола!
Недовольный ропот быстро сменился угрюмой покорностью.
«Джеймс, – подумала она, – это не то, что ты обещал! Ты не защитил мое право соблюдать обряды моей веры в уединении, ты нарушил его и одурачил людей… Почему ты не выполнил наше соглашение?»
Священник, трясущийся в своей сутане, едва смог завершить ритуал.
«Но Джеймс достиг своей цели, – констатировала Мария, когда месса закончилась. – Он усмирил толпу. Мой брат очень умен».
V
Мария посмотрела на лица собравшихся за длинным столом, повернутые к ней. Все они улыбались, как будто были готовы провести утро за приятной беседой о мелочах.
«Но это не мелочи, как бы они ни пытались представить дело в выгодном для них свете», – подумала Мария.
– Добрые лорды и джентльмены, я приглашаю вас ко двору. – Пусть они поймут, что такое правила приличия. – Я рада провести это первое собрание моего Тайного совета и дворян, которых я избрала в соответствии тем, что, по моему мнению, каждый из них может совершить на своем посту. Как видите, среди них есть и католики, и протестанты.
Они по-прежнему улыбались, ожидая, когда она перейдет к подробностям.
– Я хочу назначить лорда Гордона, графа Хантли, моим канцлером.
«Напыщенный петух» грузно зашевелился на своем месте, пытаясь сдержать довольную улыбку.
– Благодарю вас, Ваше Величество, – сказал он.
– Своим первым министром я назначаю лорда Джеймса Стюарта. – Мария коротко кивнула ему. Она по-прежнему сердилась на него за беспорядки, устроенные во время мессы.
– Я хочу, чтобы Уильям Мейтленд из Летингтона продолжил исполнять свои обязанности в должности государственного секретаря, с которыми он так хорошо справлялся в прошлом. – Мария могла видеть его искреннее удовольствие при этих словах.