Тайна Марии Стюарт
Шрифт:
– Помнишь наши скачки на пони вокруг Королевского холма?
Она помнила это и помнила, как съезжала по крутому склону холма на коровьем черепе зимними вечерами.
Но когда Марию провели во дворец и она наконец устроилась на отдых в спальне королевы вместе с четырьмя Мариями и мадам Райе – покои короля по-прежнему стояли пустыми, – она была расстроена тем, как мало здесь осталось знакомых ей вещей. Ее воспоминания были скудными и разрозненными.
На следующее утро она пожелала осмотреть королевскую часовню и великолепный Большой зал, тянувшийся по всей длине
«Я могла бы отпраздновать здесь свою свадьбу, – подумала она. – Я могла бы выйти замуж в королевской часовне, а потом устроить банкет и маскарад в Большом зале…» Когда она представила это, пустой зал наполнился горящими факелами и толпами людей; нежные звуки музыки плыли над шумом голосов, и она увидела себя танцующей…
«Свадьба! – подумала она. – Но с кем? Разумеется, ни с кем из моих подданных. А если я выйду замуж за европейского принца, то свадебная церемония ни в коем случае не состоится здесь. В это время в прошлом году мы с Франциском охотились на дикого кабана в лесу под Орлеаном. О Франциск!» – безмолвно воскликнула она. Она чувствовала себя виноватой за то, что хотя бы на мгновение осмелилась представить свою новую свадьбу.
Они оставались в Стирлинге лишь два дня, а потом, переправившись через Форт по старому каменному мосту, отправились через долину в северо-восточном направлении к городу Перт. Он располагался на самой оконечности залива Тей, где переходил в реку прямо над эдинбургским заливом Форт.
Тей оказался меньше, чем Форт, и Перт сам по себе был небольшим городом, хотя он стоял на месте старинного Сконе, где некогда находился священный Коронационный камень Шотландии. По преданию, давным-давно он был привезен из Ирландии; но теперь это не имело значения, так как камень увез Эдуард I, и теперь он хранился в Вестминстерском аббатстве. Город Перт, некогда столица Шотландии, тоже претерпел разительные перемены. Именно здесь, в церкви Святого Иоанна, Джон Нокс два года назад произнес пламенную проповедь, ставшую причиной мятежа и разрушений.
Джон Нокс! Он будет ждать ее в Эдинбурге, несомненно, с Библией в одной руке и мечом в другой. Она страшилась момента встречи с ним и не находила сил подготовиться к ней.
С тяжелым сердцем Мария проезжала мимо полуразрушенных зданий и, несмотря на теплый прием горожан, невольно гадала об искренности их чувств к ней. В воздухе вдруг повеяло холодом.
Мария слышала, как лорд Джеймс и Хантли о чем-то спорят, но не могла разобрать слов. Джеймс плотно сжал губы, словно пытался сдержать гнев, а лицо Хантли постепенно становилось все более красным.
В тот вечер после ужина она захотела узнать, о чем они спорили.
– Хантли все время что-то бормочет о разрешении мессы в некоторых графствах, – неохотно сообщил лорд Джеймс.
– Я сказал, что это неправильно и несправедливо! – прорычал Хантли. – В стране еще остались католики; парламент не может заставить нас принять новую веру.
– Послушайте! –
– Вы сами устраиваете скандал! – выпалил Джеймс.
– Каким образом? – изумленно спросила она.
– В Шотландии не принято, чтобы женщины ездили в седле по-мужски и показывали свои ноги. Это неуместно и выглядит непристойно.
Мария облегченно рассмеялась. Что за ерунда! Но потом она задумалась о его словах и решила, что может невольно оскорбить кого-то своими поступками. Несмотря на поздний час (не будет ли это очередным нарушением приличий?), она послала за Джеймсом Мелвиллом, к которому собиралась обратиться с особой просьбой.
Когда придворный прибыл в ее комнату, она протянула ему руки, но он попятился и низко поклонился.
– Ах, Мелвилл! Мы слишком давно знакомы друг с другом, чтобы чего-то стесняться. Разве не так?
Джеймс Мелвилл, которому было примерно столько же лет, сколько лорду Джеймсу, приехал во Францию вместе с ней и учился там, а также служил при дворе в Германии и прошел военную службу в Шотландии. В результате он считался одним из наиболее образованных людей при шотландском дворе, и она полагала, что он может стать для нее полезным советником.
– Чего изволите, Ваше Величество? – спросил он.
– Ничего особенного, – сказала она. – Я не знакома с местными обычаями и, даже исходя из лучших побуждений, из-за своего невежества иногда могу оскорбить чьи-то чувства. К примеру, вы явно не хотели брать меня за руку. Нет, я не думаю, что вы посчитали себя оскорбленным, – поспешно добавила она. – Но другие поступки, на первый взгляд совершенно невинные, могут быть восприняты совсем по-другому.
Вельможа с любопытством смотрел на нее; его привлекательное лицо было открытым и приятным. В сущности, подумала она, если бы кто-то захотел описать его одним словом, то выбрал бы «приятный».
– Не понимаю. Вы не оскорбили меня.
– Мне кажется, нет, я даже уверена, что сегодня в Перте я сделала что-то неприличное. Лорд Джеймс сделал мне замечание… Мелвилл, я хочу, чтобы вы стали моим наставником и сообщали мне каждый раз, когда я буду нарушать местные правила приличия в своей речи, одежде или поведении. Лорд Джеймс сказал мне, что женщине не подобает ездить на лошади на мужской манер.
Мелвилл казался смущенным.
– Это выглядело немного… провокационно. Я имею в виду, для местных жителей. Мы с вами знаем, что Екатерина Медичи таким образом годами демонстрировала свои ноги.
– Именно это я и хотела сказать, Мелвилл. В каждой стране есть свои обычаи, и я хочу поступать правильно во всем, что делаю. Разумеется, речь идет о вопросах этикета, а не об убеждениях. Вы обещаете давать мне советы? – Ее тон был шутливым, но она говорила совершенно серьезно.
– Я… я постараюсь.
– И не будете смущаться? Помните, вы окажете мне большую услугу.
– Я… хорошо. Что ж, можно начать прямо сейчас. Здесь, в Шотландии, монарх не пожимает руки своим подданным, не опирается на них и почти не прикасается к ним. – Он немного помедлил. – Это может быть неправильно истолковано. Разумеется, мы с вами лучше знаем…